Что стоит за враньем Зеленского

Редактор отдела политики журнала «Монокль», эксперт Центра ПРИСП Петр Скоробогатый в интервью на телеканале Вальдман-LINE прокомментировал подготовку в России и США к возможным ядерным испытаниям, а также различные аспекты СВО.

- Буквально перед самым эфиром стал известен ряд событий, мимо которых нельзя пройти. Стало известно, что вооружённые силы США провели испытательный пуск межконтинентальной баллистической ракеты «Минитмен 3». Как пишут, ракета без боевой части пролетела около 4,2 тысяч миль, это почти 7000 километров, достигла полигона имени Рейгана на Маршалловых островах. Пуск состоялся в рамках программы регулярных проверок вооружённых вооружений США. Ракета считается единственной ракетой такого типа шахтного базирования в арсенале США, и её приняли на вооружение в 1970 году. Она совершенствовалась неоднократно, и сегодня её дальность составляет 13000 километров. Министр обороны России Андрей Белоусов в ходе совещания у президента России Владимира Путина с членами Совета безопасности предложил незамедлительно начать подготовку к полномасштабным ядерным испытаниям из-за действий Вашингтона, и президент России поручил проработать вопрос о целесообразности начала подготовки к таким испытаниям. И здесь у меня к вам два вопроса. Стоит ли сомневаться, что испытание американцами «Минитмен 3» - это ответ на испытание Россией «Буревестника»? И стоит ли сомневаться, что переход к ядерным испытаниям кем бы то ни было открывает путь к крайне опасным ответным мерам?

- Мне очень живо вспомнилась одна фраза такого довольно опытного человека. За всю свою работу, за карьеру, довольно часто приходится обсуждать международные события с самыми разными людьми и, как правило, я думаю, что это большая беда и наблюдателей, и зрителей, журналистов, что у нас нет возможности оценивать какие-то мысли, идеи, предчувствия ретроспективно. Мы обычно минута в минуту воспринимаем, с учётом той новостной картины, интернета, которая есть. Наверное, довольно сложно дать себе время подумать, вспомнить, что о той или иной проблеме говорилось много времени назад. Вот у меня есть 2-3 таких идеи, мысли, которые я довольно часто вспоминаю, от совершенно разных людей. Первая - это мысль, которая была в самый разгар крымской весны, когда на фоне всеобщей эйфории один мудрый человек сказал о том, что это неизбежно приведёт к военным действиям в обозримой перспективе. Не знаю, как много людей тогда это видело, но это прозвучало очень тревожно, но вот до 2022 года, наверное, не верилось в то, что это действительно произойдёт. Это случилось.

Вторая фраза в самом начале СВО - о том, что она продлится довольно долго и, возможно, куда больше, чем мы себе это представляем. В 2022-2023 году один человек произнёс мысль о том, что тот большой конфликт, который сейчас происходит, куда шире, чем просто конфликт российско-украинский, он неизбежно должен закончиться ремейком карибского кризиса, и скорее этот карибский кризис будет выражаться не в переводе каких-то частей ракет куда-то там на Кубу или ещё куда-то, а скорее в виде очень широкомасштабных ядерных испытаний, но не доведённых до какого-то непосредственно конфликта. Потому что все-таки оснований для большой войны, ядерной войны в мире нет. Я просто очень живо вспомнил эту фразу, подумал, что все-таки мы в конце концов увидим испытания двух сторон, и только после этого пойдёт эскалация на спад.

Мне кажется немножко ложным посылом будет искать последовательность в заявлениях и последовательность вот в этой эскалационной риторике. Поскольку обе стороны идут по этой самой эскалационной спирали, обе стороны скорее не просто отвечают на пассажи друг друга, но они вынуждены готовиться к всевозможным сценариям как ответственные руководители государств, я имею ввиду и Россию, и Соединённые Штаты. В общем-то понятна позиция американской стороны, которая не может пропустить испытания нашего оружия и не провести в ответ испытания своего оружия. Но мы также не можем забывать, что именно американская сторона выступила инициатором окончания большого количества всевозможных договорённостей, как известных официальных, так и неофициальных, и сама проложила путь к этому эскалационному витку.

С другой стороны, в общем то, мы теперь прекрасно понимаем, что Россия никогда не останавливала, например, разработку своего ядерного оружия, всевозможных и ракетоносителей, и всевозможных других средств поражения. Я думаю, что на этом пути не останавливались и Соединённые Штаты. Поэтому, скорее всего, в конечном итоге мы все-таки должны увидеть переход к некому новому ядерному паритету, и обе стороны должны зафиксировать свой ядерный потенциал, свои возможности для того, чтобы в конечном итоге все-таки пожать друг другу руку. Мы всегда говорим, что украинский кризис здесь, я по крайней мере, всегда считаю так, что он здесь вторичен, и важнее вопрос, связанный с глобальной безопасностью не только в Евразии, но и во всем мире, но в данном случае часть этой эскалационной спирали завязана именно на Украину. Поскольку, пожалуй, сейчас стало совершенно очевидным, что позиция западной и американской стороны заключается в том, чтобы сохранить Украину как такой актив, пусть изрядно потрёпанный, но актив антироссийский, с перспективой дальнейшего давления на границы России и на её оборонный потенциал. А все-таки для России, в свою очередь, для Москвы очень важно тотально ликвидировать любую угрозу с этой стороны. Именно поэтому стороны просто вынуждены повышать уровень двухсторонней эскалации, поскольку компромисса по части разрешения самого украинского кризиса пока что не видно.

- На ваш взгляд, насколько очевидно, что несколько дней назад, когда Трамп заявил, что Соединённые Штаты не будут поставлять «томагавки» Украине, с учётом уже проведённых испытаний «Минитмен 3», стоит ли вообще ссылаться, что решение Трампа было продиктовано тем, что Россия испытала «Буревестника», плюс ещё спустила на воду атомную подводную лодку «Хабаровск», которая может нести «посейдоны»?

- Мне кажется, что в последнее время инициатива в плане повышения уровня рисков для противоположной стороны лежит у российской стороны, и именно мы скорее выступаем, объявляем о новом оружии, мы его демонстрируем. Мы всячески показываем, что не только повышается наша обороноспособность, но и повышаются наши наступательные возможности. Однако надо понимать, что это, безусловно, часть такого глобального принуждения Соединённых Штатов к пониманию серьёзности этого противостояния, принуждение к разрешению украинского кризиса именно на наших условиях, попытка убрать козырь для торга у Трампа, попытка вывести этот разговор на верхний уровень, там, где он находился изначально. Весной, когда Трамп приходил, наши оппоненты европейцы в первую очередь смогли убедить его в том, что здесь можно ещё что-то уцепить, поторговаться, что они готовы вложиться настолько, чтобы сохранить за собой украинский конфликт, не позволяя Соединённым Штатам тратить на это свои собственные деньги, не влияя на внутреннюю политику Соединённых Штатов. То есть это такой актив, который будет скорее под контролем Европы, на балансе Европы, но которым американцы всегда могут воспользоваться. Вот в этом Трампа, по всей видимости, удалось убедить. Потом последовал ряд не очень приятных для нас международных событий, которые скорее говорят о том, что мы не смогли реализовать наши возможности и по влиянию на Китай, по влиянию на Иран и проблемы в Сирии. То есть мы везде не показали свои сильные стороны, скорее даже где-то во многом козыри потеряли. И поэтому компенсировать свои дипломатические сильные стороны приходится с помощью оружия, с помощью милитаризма такого большого, глобального.

Вы в первом вопросе говорили, риск ли это, - да, конечно, это большой риск. Это то, чего Россия пыталась всячески избежать много лет, ещё начиная с 2014 года. Всячески демонстрируя, что от неё не стоит ожидать серьёзных угроз глобальной безопасности. Сейчас же, по логике эскалационной спирали, мы должны понимать, что это будет воспринято не только как принуждение, не только как часть торга, но и как часть угрозы, к которой нужно будет обязательно подготовиться и обязательно найти ответ на это. Мы видим приготовление к этому ответу как в Европе, так и в Соединённых Штатах.

- Теперь хочу перейти непосредственно к украинскому театру военных действий. Хочу сослаться на ваш telegram-канал, 31 октября я прочитал о текущей обстановке на фронте следующее - «Окружение Покровско-мирноградской группировки ВСУ завершено, приступили к ликвидации, оскольская группировка ВСУ блокирована, центр Купянска взят, идёт операция по отсечению путей отхода противника, начался полноценный штурм Константиновки, блокирование группировки противника в Северске завершается, созданы предпосылки для скорого штурма. Переходит в активную фазу операция по ликвидации лиманской группировки ВСУ. Вооружённые силы России разбили оборону противника на запорожском направлении, приступили к блокированию логистики Гуляй поля. Впереди мощное завершение компании вооружённых сил России 2025 года. Прекрасная осень». Пётр, изменилась ли, на ваш взгляд, оперативная обстановка за прошедшее с момента этой публикации время, то есть за неделю, и что, на ваш взгляд, может быть критерием успешности или успешного мощного завершения кампании вооружённых сил России 2025 года?

- Мы скорее говорим о долгосрочных тенденциях нарастания такого оперативного кризиса для вооружённых сил Украины на целом ряде направлений, которые грозят обернуться стратегическим поражением. Но в компании 2025 года эта история идёт довольно медленно. Мы все знаем, по каким причинам именно такого типа война разворачивается на Украине, но именно из-за своей медлительности она довольно редко меняется, и довольно редко меняются стратегические условия на тех или иных направлениях, поэтому уж где если где-то созданы предпосылки для окружения, или отступления, или блокады, то их довольно сложно ликвидировать, поэтому все остаётся. Мы сейчас видим в некотором смысле завершение большой кампании летне-осенней, которая была, на мой взгляд, по крайней мере предопределена сезонным фактором, то есть именно в условиях зелени, в условиях довольно плотной растительности, которая оберегает наступающих штурмовиков от дронов. Скорее вооружённые силы Российской Федерации сделали ставку на фланговые операции, на операции по полям, по лесополосам, по открытому пространству, создав предпосылки для штурмов уже больших населённых пунктов городов, которые гораздо проще будет штурмовать как раз тогда, когда зелень спадёт, когда сложнее передвигаться по открытой местности. И там сразу несколько населённых пунктов будут, уже идёт штурм в осенне-зимний период без остановки. Критерием будет взятие этих крупных населённых пунктов. В ближайшие месяцы, как мне кажется, это либо изменит политическую обстановку, потому что Украина очень многое поставила на то, что фронт не меняется, и она доказывает своим спонсорам, своим союзникам, что она может держать фронт. И, конечно, если сразу несколько населенных пунктов падут, то большие вопросы будут дальше к перспективам Зеленского и дальнейшему спонсированию именно военной операции ВСУ.

С другой стороны, увеличится давление как раз по части заморозки, завершения этой операции. Вообще всей СВО, всей кампании на Украине, по линии фронта. Это не то, что прям уж совсем в интересах России. То есть, с одной стороны, мы увидим либо изменение политической обстановки, либо все это создаст предпосылки для большой военной кампании 2026 года, а это уже довольно крупные стратегические плацдармы для быстрого продвижения вперёд. Дело, опять же, не столько в том, что там открывается после взятия Купянска или Покровска, какие там дальше идут защитные линии и так далее. В большей степени играет роль логистика, в любых такого рода крупных населённых пунктах довольно удобно накапливать большие соединения, потом такими маленькими каплями, отрядами, минимальными двойками, тройками расползаются дальше по территории и продолжают это наступление. Это очень важная история, очень часто звучало в прессе такое выражение, как 1000 порезов, Россия действует 1000 порезами. Скорее, речь шла о таком плотном давлении имеющимися силами, не самыми большими, но, по крайней мере большими у России, в то время как Украина решила сделать ставку на оборону, исходя из своих возможностей, она была обречена ставить на оборону.

И мы видим, что сейчас эта тактика, если уж действовать 1000 порезан, превратилась в тактику полноценных прорывов на ряде направлений очень серьёзных, очень важных для российской армии. Понимаю, что сейчас все внимание приковано к Покровску, или Красноармейску, или Купянску, но гораздо важнее альтернативные направления, о которых сейчас очень мало говорят в прессе, тем более в прессе Украины, это Запорожье, Харьков, это постепенная ликвидация Константиновского укрепрайона. То есть, казалось бы, второстепенные направления, но не хватает Украине сил на то, чтобы удерживать все вместе. За счёт этого большие площади продолжают переходить под контроль российской армии. Мы говорим о том, что пока что мы все-таки ютимся на том пятачке, который изначально был создан во многом ещё там, в 2015 году, с 2015 года укреплялся. И дальше оборонять следующие территории будет для украинской армии все сложнее и сложнее. Ничего не говорит о том, что сейчас мы перейдём к какому-то принципиально иному характеру ведения боевых действий, но по сюжету 2025 года это действительно прекрасное завершение военной кампании. Посмотрим, как быстро удастся реализовать то преимущество, которое сейчас достигнуто, потому что естественным образом Украина организовывает контрнаступление. Вы говорили про изменение оперативной обстановки. А вот скорее это то, что изменилось за последнюю неделю, мы видим, как украинская армия перешла к довольно сильным контрнаступательным действиям. Есть ли какие силы у украинской армии, неизвестно, сможет ли она в условиях существующей дроновой войны вообще в принципе задействовать довольно большие силы, сколько потерь придётся на ряды украинской армии, исходя из попыток отбить уже довольно хорошо укреплённые и заминированные позиции российской армии. Это то, что мы видим на данный момент.

- Теперь относительно контрнаступления украинского. Зеленский об этом в последние дни много говорит, он на днях при общении с украинскими журналистами, комментируя ситуацию на фронте, заявил следующее: «Последние дни у вооружённых сил России отсутствуют успехи в Покровске, всего в городе насчитывается 260-300, а в Купянске до 60 российских военнослужащих. Мы все зачистим, даты определены, они были озвучены на ставке, делиться этой информацией пока не будем». В свою очередь очень активно депутат Верховной рады Марьяна Безуглая в своём Telegram-канале пишет: «Если бы эта неправда была осознанной информационной операцией от него, но решения принимались бы на основе подлинной, верифицированной информации. Но решения у нас принимаются на основе этой же гнилой неправды, воняющей штабной культурой генштаба, которая подаётся на стол президента, а он, сами видите. Дело в желании потреблять или нет, или искать альтернативу, была бы воля». На ваш взгляд, насколько велика вероятность превращения темы обороны Покровска и Купянска в политическую проблему для Зеленского? В данном случае я хочу сослаться ещё на одного известного украинского политолога Руслана Бортникова, он написал по этому поводу, что ситуация может быть похлеще Фортеця Бахмут - на кону уже не только территория, но и доверие к словам президента, общественное мнение международное, оценка хода войны. То есть перспективы помощи и будущего вооружённых сил. Так Зеленский сам себя загнал в тупик.

- Надо понимать, что и Безуглая, и Бортников, да и вообще все медийные лица, которые говорят по теме войны на Украине, это часть той самой большой пропагандистской машины, которая прекрасно выстроена на Украине и работала, и работает, и никогда до селе не давала сбоя. Хотя бы можно посмотреть на те последствия курской операции Украины, которую просто проглотило украинское общество, ни слова не сказав по итогам довольно провальной кампании для Украины. Причём то, что было понятно с самого начала, что она была провальной, поэтому даже не верилось в то, что украинская сторона согласится на такой демарш. Потому что у него просто нет ресурсов для того, чтобы удерживать курский плацдарм. То есть, если бы это был просто налёт, украинская армия как бы оставила этот плацдарм и ушла обратно там, скажем, месяца через 2, это можно было бы назвать фактически блестящей кампанией, но попытка остаться там, попытка перевести саму операцию из чисто военной в политическую привела к очень значительным жертвам. И к большим политическим проблемам для Зеленского, которые потом пришлось решать другими методами, способами.

Я хочу только сказать, что никто из говорящих голов Украины на самом деле не знает, каким образом принимаются решения в военном штабе, исходя из каких ресурсов действует военное руководство Украины. А вот политическое руководство и сам Зеленский всегда исходят скорее из политической, медийной целесообразности. Действительно, проблема, которую сейчас мы обозначаем, отчасти про неё и говорит Безуглая - в принципе это о том, что есть какие-то заявления, которые можно рассматривать через вопросы, связанные с целесообразностью военно-медийной кампании. И на самом деле украинцы в принципе привыкли жить в этом мире. То есть они не воспринимают определённое искажение реальности именно в виде откровенного вранья. Они говорят о том, что да, мы понимаем, почему наше начальство вынуждено говорить не совсем всю правду, давайте не будем подыгрывать москалям и сделаем вид, что мы поверили. Ну и все живут в такой немного иллюзорной картине. Но проблема той информации, которая озвучена сейчас Зеленским, заключается в том, что это уже не пропаганда, а ложь откровенная, и все это знают. И дело даже не в том, что речь идёт о каком-то серьёзном стратегическом военном поражении, о каком-то тотальном окружении, где погибнет огромное количество украинских войск, это не так. На фронте не так много людей воюют с обеих сторон, чтобы говорить об уничтожении каких-то очень крупных больших группировок противника. Речь скорее идёт именно о политическом факторе, потери Покровско-мирноградской агломерации. Да, действительно, эти последствия именно сейчас для Зеленского будут довольно серьёзны. Это скорее попытка, на мой взгляд, немножко заморозить ситуацию, и мы видим, что после этих слов Зеленского о том, что, в общем-то, все под контролем, уж там не будем мы говорить про какие-то количества, 200-300-60 российских военнослужащих, которые якобы там, внутри.

Зеленский хотел показать, что все под контролем, и сразу после этого началась большая контрнаступательная операция. Мы видим удары украинских войск и под Купянском, причём относительно успешные, хотя речь не идёт о какой-то деблокаде, мы видим попытки ударить по одному из флангов, это блокада Покровско-мирноградский агломерации. Покровск, скорее всего, на сегодняшний день совершенно потерян для Украины. Там скорее надо ввести операцию не на разжатие флангов, а по освобождению, потому что большая часть находится так или иначе под контролем российских войск. Но есть Мирноград, где действительно более или менее существенная группировка украинцев находится, и они пытаются разжать клещи для того, чтобы вывести хотя бы часть военнослужащих, представить это в виде более-менее удачной операции.
Так что, по всей видимости, риторика Зеленского направлена, скорее на то, чтобы подморозить время, дать возможность военным сделать это дело. Другой вопрос, почему это не было сделано раньше, и это то, о чем спикеры не говорят, потому что, по всей, видимо, речь идёт о том, что военное руководство Украины, исходя из тех ресурсов, которые у неё есть, не самых великих, не самых больших, скорее проиграло такую штабную игру, сфокусировав огромные силы на ликвидации Добропольского прорыва. Того самого, о котором очень много говорили. Мы, соответственно, тоже очень сильно вложились в оборону этого выступа, но не для того, чтобы его расширить, и чтобы продвинуться дальше, хотя, если бы это получилось, это было бы очень круто, а скорее для того, чтобы блокировать довольно большую вооружённую группировку Украины и тем самым дать возможность другому флангу как бы инфильтрироваться, проникнуть в Покровск, заняв большую его часть, причём фактически без разрушений. Наверное, чуть попозже мы узнаем куда больше подробностей этой операции, она выглядит очень красиво, скажем так, довольно удивительно наблюдать было за этим день за днём. Для тех, кто смотрит карты, погружён внутрь, совершенно не было ничего внезапного в покровской операции. То есть было видно, как день за днём российская армия проникает все глубже и глубже в Покровск, фактически беря его под контроль.

Безусловно, сейчас наверняка Зеленский сместит акценты, свалит вину на команду, на какую-то из частей, наверняка под вопросом позиции того же Сырского. Но, ещё раз, мы очень часто выступаем с критикой российского руководства, на что я всегда говорю, что мы все не очень понимаем, из каких ресурсов и из каких задач наше военное командование исходит. Я думаю, что у Сырского примерно та же история в логике украинских медийных лиц, telegram-каналов и так далее, - представить украинское командование вообще, украинскую власть в целом, как такой клубок бесконечных интриг, политических раздоров и так далее. Но на самом деле все они решают свои задачи, часто решают довольно успешно. Я думаю, что Сырский не случайно сидит на своей должности, и не потому, что он представляет постоянно лживые доклады наверх. Я думаю, что и Зеленский тоже более или менее себе представляет ситуацию на фронте, представляет, какие ресурсы у самого Сырского. Вот именно поэтому до сих пор его не снимают.

Поэтому очень аккуратно нужно относиться к той медийной игре, которую ведёт Украина, ну и в большей степени ориентироваться на ситуацию на фронте. Она, кстати, я бы заметил, по сравнению с полутора-двухгодичной давностью стала куда ближе к реальности, чем раньше. Как как ни странно, стало больше новостей с фронта, действительно больше контактов с теми людьми, которые там, на передке. Возможно, стало меньше аудиовизуальной информации, но если поддерживать связь с подразделениями, которые воюют, через волонтёров, через медийщиков, через гуманитарщиков и так далее, то действительно можно с разрывом в 1-2 дня примерно хорошо представлять о том, как идут военные действия.

Продолжение следует.