О профессии военкоров – от не диванного эксперта

Член СПЧ при Президенте РФ, депутат Заксобрания Санкт-Петербурга, эксперт Центра ПРИСП Александр Малькевич – о профессии военного корреспондента и будничном героизме отдельных «мирных» журналистов.

Я – журналист и медиаменеджер, человек, который создавал телерадиокомпании в Херсонской и Запорожской областях. Много еще чего было, об этом часто и без удовольствия рассказывают украинские паблики, СМИ, бесконечные «расследователи» и иные фейкометы. Кем только меня не называли, но я считаю себя человеком, который занимается образованием, воспитанием журналистов новой формации в наших возвращенных регионах, в которых я жилу и работал с июня 2022 года – без малого два с половиной года.

Поэтому мне есть, конечно, что рассказать. Хотя, как говорится в любимой моей полустихотворной репризе – «есть, что вспомнить, нечего детям рассказать». Тем, чем можно, постараюсь с вами поделиться.

Буду говорить неполиткорректные вещи, имею на это право, потому что многое видел, кое-что изведал, испытал. И в конце концов, я не «диванный эксперт», Указом Президента РФ награжден орденом Мужества за то, что пережил при эвакуации мирных граждан из Херсона.

Я вообще категорически противник моды на военкоров. Потому что, по моему глубокому убеждению, у нас есть несколько десятков людей, которые по-настоящему могут называться военными корреспондентами. Это все люди в возрасте, с большим профессиональным, во всех смыслах слова, опытом и очень серьезной подготовкой. Люди, которые прошли много войн, знают, как себя защитить и как спасти жизнь окружающих людей. И все равно даже они находятся в зоне риска. Самый, наверное, здесь яркий пример – это наш товарищ Семен Пегов. При всем его опыте, он же наступил на «лепесток». К счастью, он жив. Его опыт как раз позволил выжить, обувь у него была достаточно надежная, и быстро приняли меры, и врачи помогли, и все как-то так удачно сложилось без драматических последствий.

Так вот, военкоров немного, это опытные профессионалы, которые находятся на передовой, а мода на «военкорство» - это очень вредно, причем, по нескольким направлениям. Во-первых, это просто опасно для вас. Потому что ускоренная подготовка военкора сами понимаете, к чему может привести. Прошел курсы за неделю - и отправился в самое пекло. Во-вторых, зачем такое количество, сотни журналистов на передовой? Ведь начнем с того, что эти люди мешают бойцам. Эти люди, не знающие основ маскировки, могут сделать хуже, выдавая геопозиции. Но важнее вообще другое. Почему мне это все не нравится? Потому что это как бы хайповая тема, а мы говорим о том, что на самом деле нужно.

А нужна прифронтовая журналистика, это совсем другое, но это не очень популярно, потому что это не очень модная и не очень благодарная работа – если вы в обстреливаемом городе живете и занимаетесь настоящей журналистикой, условно мирной, то есть рассказываете о том, что происходит в этом регионе, в этом муниципальном образовании. Я часто привожу в пример своих знакомых ребят, редакцию городского телеканала в Горловке. Вот там круглосуточный телеканал, и молодые ребята работают. Они не ездят на передовую, не рассказывают о бойцах, иногда бывают сюжеты, но в основном их задача – рассказывать о жизни Горловки, которую обстреливают каждый день по много раз.

В других наших новых субъектах Российской Федерации, например, в Донецке, тоже несколько телеканалов местных, и там также работают молодые ребята и девчата. И у них – традиционная, журналистская работа: отремонтирована дорога, открылась школа, проходит такое-то мероприятие, озвучиваются какие-то молодежные истории. Но при этом журналисты могут попадать и попадают едва ли не каждый день под обстрелы, рискуют своей жизнью. Но это же ведь «не модно» - рассказывать об их подвигах. Считается, что, если вы стоите в каске, в бронежилете, на фоне разрушенного здания, «бахи, бухи», прилеты, вылеты, то вы очень мужественный, красивый человек, и все вами восхищаются. А если вы стоите с активистами перед входом в магазин и говорите, мол, сейчас мы пойдем с народным контролем проверять цены, то ваш зритель говорит: «цены в магазине, подумаешь, удивил». Только вы здесь при этом можете попасть под обстрел при входе в магазин или при выходе из него. Но это будничный героизм, ежедневный, повседневный. Здесь как раз люди нужны, потому что средства массовой информации в Херсонской, Запорожской областях, Луганской, Донецкой народных республиках развиваются. Радиостанции, телеканалы, газеты, интернет-СМИ… Хотя для людей продвинутых, коими мы с вами себя считаем, особенно жители российских мегаполисов, для них может быть удивительно, что в наших вернувшихся в родную гавань регионах столь бурный расцвет печатной прессы. А почему? Догадайтесь сами, как говорится. Потому что есть целый ряд городов, в которых, мягко говоря, проблема с интернетом, либо его нет, либо Wi-Fi там лишь в некоторых зданиях присутствует. Вот и все. Соответственно, люди, например, живущие в Северодонецке Луганской Народной Республики, (там, по некоторым оценкам, уже больше 40 тысяч человек уже живет, цифры варьируются, они условные), хотят получать новости. Идет восстановление города, процесс этот был рассчитан на 4-5 лет, до конца 2026 года. Уже восстановлено минимум 200 объектов, а еще 100 восстанавливается. И вот 3 года будет идти эта стройка. Город оживает. Хотя, строго говоря, тот Северодонецк, который я видел в декабре 2023-го, с учетом еще и зимы, представлял собой зрелище где-то может быть и посуровее, чем Мариуполь в июне 2022-го. Таким образом, в таких городах, как Северодонецк и других, нужны печатные СМИ, газеты, которые будут пользоваться большой популярностью. Нужны журналисты. В Луганской, Донецкой народных республиках возникли в прошлом году филиалы ВГТРК. Со временем они будут и в Херсонской, и в Запорожской областях. Журналисты на самом деле нужны прямо сейчас, и не только журналисты, а операторы, монтажеры, в общем, работники средств массовой информации.

В моей жизни было очень много таких историй, связанных с рекрутингом, хэдхантингом. Обращаются люди и говорят, мол, мы хотим приехать. Классно. Что хотите делать? «Мы хотели бы поехать на передовую и рассказывать». Понятно, опыта нет, знаний, как это делать, нет, про то, как себя защитить – тоже нет. А главное, зачем? Что вы хотите на передовой? О чем хотите рассказывать? Тем более, это ведь надо делать увлекательно, потому что то, что мы зачастую видим сейчас – это, безусловно, смелый человек в бронежилете, в каске, вот он бежит у нас перед глазами и говорит: «Там стреляют, я перебегаю туда». Задам вопрос циничный и проверочный одновременно: «А нам что с этого?». То есть, понимаете, вы как зритель это смотрите как реалити-шоу из серии «добежит – не добежит». В чем информационная составляющая? В чем глубина, ценность? В чем она для меня, как зрителя, то, что вы бегаете по полю, рассказываете, что вам удалось перебежать? Но это проще делать. Потому что я смотрю на вас и говорю – «какой смелый человек, какая девчонка красивая и отважная». Особенно, если волосы длинные и светлые развеваются на ветру. А когда вы стоите и рассказываете о том, что рекордный урожай арбузов собран на Херсонщине, то это как бы не круто. Или про надои рассказывать.

Кстати, про надои. Например, был я в Херсонской области, там есть ферма, где производят козье молоко, козий сыр делают. Но это надо поехать куда-то вглубь, ходить там, общаться с козами, снимать автоматы для машинной дойки. Но вас ведь за это не покажут в федеральном эфире, не скажут, что... «а сейчас срочное включение из Херсонской области. Наш героический военкор Пупкин расскажет, как там страшно». А не надо рассказывать, как страшно, понимаете, какая штука. Уже сложилась ситуация, при которой в 70 регионах нашей страны у людей, насмотревшихся всего этого, ощущение, что там просто какая-то черная дыра, где все время все плохо, плохо, плохо. А на самом деле – огромные объемы ремонта, восстановления, разные красивые туристические достопримечательности, крутые люди. Но это сложно, об этом надо рассказывать, надо разъезжать, во все это погружаться. Ехать не к бойцам на полигон, а вглубь той же Херсонской области, и начесывать по биосферному заповеднику Аскания-Нова, и об этом рассказывать. Надо тогда и в историю погружаться, во всем этом разбираться.

Кстати говоря, что касается бойцов. Мне кажется, перспективное направление может быть – это такое условное военкорство по продвижению конкретных воинских частей, соединений. Это я говорю к тому, чтобы не получилось, что пришел к нам виртуальный Малькевич и говорит только неприятные вещи из серии, что военкоры не нужны. Мол, бросайте все и приезжайте в 4 новых субъекта, устраивайтесь в районную газету и рассказывайте о надоях. Это тоже нужно делать, но есть альтернатива, но она должна быть разумной. Про разумную альтернативу я вам и говорю. Есть много наших воинских частей, во всех – потрясающие ребята. И эти части, не говоря уже про ребят, вообще не раскручены, о них никто не знает. Раскрученные соединения, которые на слуху, по пальцам одной руки можно посчитать. Не буду их называть, два-три, я думаю, вы сами сможете столько назвать и не более того, а их десятки. И ребятам обидно на самом деле, потому что они решают сложные задачи, зачастую рядом, плечом к плечу с хитмейкерами, скажем так. А в каждом таком полку, батальоне, отряде – потрясающие ребята. Они, кстати, в большинстве своем очень скромные и неразговорчивые. Вот этим, журналисты, занимайтесь.

Мне кажется, есть большая ниша – это стать такими летописцами для родных наших ребят. Я здесь говорю со знанием дела, потому что дружу с целым рядом наших соединений, бываю там. И я даже не ожидал, и, кстати, они не ожидали изначально, насколько это может быть востребовано женами, мамами, детьми, соседями, друзьями, иными родственниками. Даже публикация в социальных сетях небольших видео пересылается от одного к другому, потому что они видят, что родной человек жив, вот он с ними через вас разговаривает. Это очень важные, зримые вещи.

Особенно, к сожалению, это становится очень ценно, когда происходят вещи непоправимые. У меня не так давно вышел цикл интервью с группой бойцов, один из них погиб уже. И получается, как это говорят в журналистике, у него было последнее интервью, а оно на самом деле и первое в его жизни было, вот хоть что-то осталось. Это важно, и этим надо заниматься. И этим можно заниматься не на самой передовой. Это благодарная миссия глобально, но она не благодарная на конкретном отрезке. Потому что, если вы хотите, чтобы развевались волосы и было все красиво, этого не будет. Тем более, я был с ребятами в некоторых местах, скажем, мягко, там некомфортно жить и находиться. Но это нужно и полезно. Это то, что можно делать.

Таким образом, у нас с вами получается два направления. Условно, гражданская журналистика в прифронтовых городах, и не только прифронтовых. Хорошо, возьмем Геническ, временный административный центр Херсонской области. Он уютный, становится симпатичным. Климат, конечно, зимой не очень, но все равно лучше, чем в заснеженной Москве, но прилетает, конечно, Storm Shadow неоднократно. Повторюсь, там нужно, находясь в этой временной столице Херсонщины, создавать контент, причем, как для жителей Херсонской области, так и для жителей России, рассказывая о Херсонской области. Люди нужны, везде нужны, во всех четырех наших субъектах. И второе направление – военкоры подразделений. Да, потихоньку это направление развивается. Вот одна из моих воспитанниц и сотрудниц одновременно, девушка, подписала контракт с Минобороны, и действительно в одну из частей ушла вот этим самым летописцем. Это правильно.

Повторю еще раз грустную вещь: представьте себе, что помимо раненых есть и погибшие. О них, об их ратном пути, об их подвигах кто будет рассказывать? Для потомков в широком смысле слова. Это очень важная миссия. У нас в российских регионах в школах появляются маленькие школьные музеи, посвященные СВО, в классах – парты героев. Будут и региональные, муниципальные музеи, в общем, все это будет. А теперь представьте себе, что из деревни такой-то, или из села пошел Иван Иванович Иванов на фронт и пал смертью храбрых, и спустя год-полтора после этого кто там что расскажет? Фотографию еле-еле найдут одну, видео нет, воспоминаний сослуживцев мало или вообще ничего. А если вы становитесь летописцем боевого пути, вы важную выполните миссию. Но, повторюсь, хайпа здесь, наверное, не будет. Если вы хотите стать военкором для хайпа, то вы обречены во всех смыслах слова. Потому что с высокой вероятностью, вы и другим причините неудобства и боль, и поставите под удар, да и, в общем-то, и сами будете очень сильно рисковать собой. Печать