Нижегородский пример особенностей городской самоидентификации

Политолог, эксперт Центра ПРИСП Николай Пономарев – о скандальном заявлении вице-мэра Воронежа про Нижний Новгород.

«Приехала туда зимой – снега по грудь… Приехала летом – центр затопило выше, чем по колено».

Эта фраза вице-мэра Воронежа Людмилы Бородиной, произнесённая на предпринимательском форуме, стала спусковым крючком для мгновенной реакции нижегородского сегмента соцсетей. Сработавший в этом случае механизм восприятия локальной «сенсации» хорошо описан в трудах по урбанистике и антропологии: крупные города с ярко выраженным культурным «Я» воспринимают любое внешнее упоминание как посягательство на важнейший элемент своей локальной идентичности. Нижний Новгород весьма чувствителен к подобным бестактным поползновениям, и поэтому даже косвенное, не особо адресное сравнение считывается как посягательство на святое.

Справедливости ради отмечу, что характер реакции был двуполюсным. Часть нижегородцев, судя по комментариям в пабликах, восприняла цитату чуть ли не как оскорбление родного города – это типичный защитный рефлекс локальных патриотов, ориентированный на поддержание коллективного достоинства. Однако вторая часть – тоже довольно многочисленная – использовала высказывание Бородиной как повод артикулировать собственное недовольство состоянием городской среды. В этом проявляется важная особенность крупных городов: внешняя реплика часто становится триггером для внутренних претензий, которые по тем или иным причинам копились и нуждались в выходе.

Существенную роль в разогреве события сыграли и местные СМИ, которые в погоне за охватами придали реплике жёсткость, которой в оригинале, в принципе, не было. Кликбейтные заголовки, концептуально «обрезанные» цитаты, эмоциональные лиды – всё это сформировало инфопоток, в котором мнение чиновницы стало восприниматься чуть ли не как сознательная акцентированная смысловая атака на Нижний Новгород. При этом необходимо принимать во внимание тот факт, что значительная часть читателей оценивает информацию не по содержанию публикации, а по первому абзацу или даже заголовку. В современных медийных практиках это норма, и именно по этой причине важные нюансы контекста оказались практически стерты.

Важно подчеркнуть: сама Бородина говорила не о Нижнем Новгороде как объекте анализа. Её высказывание было обращено к воронежской аудитории и служило инструментом полемики с собственными жителями. Нижний оказался лишь риторическим примером – и стал центральным только потому, что попал в чувствительное пространство отношения жителей к родному городу.

С точки зрения анализа чиновничьих коммуникаций, этот эпизод демонстрирует сразу несколько процессов: высокую чувствительность крупных городов к «внешним» оценкам, склонность аудитории использовать внешние сигналы как повод для выплеска недовольства качеством муниципального менеджмента, способность региональных медиа создавать «псевдоконфликты» за счёт спекулятивной упаковки новостей. И наконец, господствующую в общественном восприятии тенденцию ориентироваться на информационные маркеры, а не на фактическое содержание того или иного события.

В этом смысле Нижний Новгород выступил не объектом нападок, а явил собой яркий пример особенностей городской самоидентификации. Он стал экраном, на который спроецировались коллективные чувства – как защитные, так и критические. Именно поэтому произошедшее важно не как кейс коммуникационной провокации «чужой» чиновницы, а как проявление «коллективного эмоционального» современных городских сообществ и особенностей их взаимодействия с медиасредой.
Печать