«Первый Минск» и мариупольские альтернативы

Военный историк Илья Топчий оценил перспективы альтернативного использования сил ВСН и ВСУ в 2014 г. с учетом их численности.

Журналист, эксперт Центра ПРИСП Петр Скоробогатый отмечает, что автор косвенно подтверждает тезис о неспособности ВС РФ того времени втянуться в большую войну. https://t.me/sowa_expert/9641 По мнению Скоробогатого, плачевное состояние значительной части ВС РФ было внушительным, хоть и не первым в числе многих, аргументом в пользу поиска мирного соглашения. Российские войска, считает журналист, могли прорваться вглубь Украины, но не были способны взять Киев. При этом на фоне сокрушительных санкционных ударов по экономике РФ это обернулось бы катастрофой с партизанской войной в придачу.

В рамках первой части статьи Илья Топчий осветил состояние ВСУ на момент начала конфликта.

Вторая часть публикации посвящена вопросу о ходе боевых действий на Донбассе в мае – начале августа 2014 г.

В рамках третьей части исследуется вопрос о контрударе сил Новороссии и отступлении украинских войск к Мариуполю.

В четвертой части статьи историк дал оценку перспектив штурма Мариуполя в августе 2014 г. на основе опыта американских войск по занятию Багдада в 2003 г.

В пятой части Илья Топчий освещает ход боевых действий в конце августа – начале сентября 2014 г. и оценивает альтернативные варианты захвата Мариуполя силами ополчения.

23-24 августа, как уже отмечалось, произошли минометные обстрелы позиции украинских силовиков под Седово и Новоазовском, однако это были действия лишь небольших мелких групп ополчения.

25 августа среди высших военных и административных чинов украинской стороны в Мариуполе началась паника. Однако прорвавшиеся в город после ретирады с севера винницкие нацгвардейцы и «Азов» (запрещенная в России организация, тысяча штыков) временно стабилизировали положение. Тем не менее, напряжение нараста-ло, из Мариуполя дезертировала часть его защитников.

26-27 августа были эвакуированы позиции в Новоазовске и Седово. Украинские войска сконцентрировались в Мариуполе, в СМИ продолжала нагнетаться паническая атмосфера.

27 августа в город вошла 1-я оперативная бригада НГУ (1200-1500 человек). Несмотря на форсированный марш (из-под Киева), только что сформированное и спешно брошенное в бой подразделение смогло сохранить боеспособность, порядок и даже более того — восстановило стабильное положение в Мариуполе. Теперь гарнизон города достиг 4-5 тысяч человек, существенно превосходя силы генерала Петровского.
28-30 августа в город прибыли также некоторые прочие части ВСУ (например, 28-го — 26 бойцов батальона МВД Харьков-1). А 31 августа, после долгого перехода из-под Перекопа, в Мариуполь наконец вошли долгожданные (командованием сектора «М») армейцы с тяжёлым вооружением: батальонные тактические группы 17-й танковой, 28-й и 72-й механизированных, 79-й аэромобильной (БТГ на базе одного из батальонов бригад находилась на перешейке с мая) и 55-й артиллерийской бригад, подразделения 15-го реактивно-артиллерийского полка, 703-го инженерного полка, некоторые прочие части (в сумме — не менее 3000 офицеров и солдат).

Теперь гарнизон «морских ворот Донбасса» находился в диапазоне 7-8 тысяч защитников. Силы ополчения в коридоре к морю между Кальмиусом и российской границей спустя 5 дней, к примеру, оценивались в 5 тысяч бойцов (цифра, возможно, завышена). При этом далеко не все из них оказались сосредоточены напротив Мариуполя, часть прикрывала фланги вытянутого на юг «отростка».

Уже в период с 2 по 4 сентября танкисты 17-й бригады ВСУ оказались отмечены в действиях к востоку от города. А в ночь с 1 на 2 сентября начался глубокий рейд соединения из батальонных групп 79-й и 95-й аэромобильной бригад (две тысячи бравых украинских десантников, из резерва командования сил АТО) со стороны Краматорска на юг в обход Донецка по спасению Мариуполя (со 2 по 5 сентября эти силы прошли по восточному берегу Кальмиуса до Новоазовска, 5-го же числа, оттянувшись в Староласпу к северу от Тельманово).

Кроме того, 5 сентября гарнизон города провёл локальную разведку боем позиций ополчения в направлении Новоазовска, с привлечением 8-й батареи 55-й артиллерийской бригады. В ночь с 4 на 5 сентября российскими новостными ресурсами также объявлялось о прибытии в город роты морской пехоты Украины и сводного отряда пограничников (усиленной роты) численностью около 200 человек. Но данная информация требовала подтверждения: один сборный батальон (из состава 1-го и 501-го) морской пехоты ВМС Украины численностью 200 бойцов сражался под Амвросиевкой как минимум до 20 августа и сведения об его переброске под Мариуполь отсутствовали, из Одессы 27-28 августа поступали обрывистые сообщения об отправке 1-го батальона морской пехоты в зону АТО (численность 200 человек), однако место назначения оставалось неизвестно.

Командованием сектора «М» планировалась масштабная наступательная операция. Рейд аэромобильников 2-5 сентября через, казалось бы, контролируемые защитниками Донбасса территории продемонстрировал, что противопоставить противнику в «отростке» — Тельманове (которому имелась угроза из-за Кальмиуса) и Новоазовске, — донецким повстанцам было особо нечего.

К 5 сентября расстановка на оперативной карте Донбасского конфликта складывалась непростая. Как на огромном поле брани, стороны словно бы готовились к новой битве.

Несмотря на поражение под Иловайском и огромные потери — не менее 2 тысяч убитыми с начала конфликта (больше половины потеряно в августе), много раненых, пленных, пропавших без вести, несколько тысяч дезертиров — ВСУ получили подкрепления и оправлялись от неудач, достигнув пика в 55 тысяч военнослужащих. Поражению подверглись не больше четверти всех сил в «зоне АТО», которые медленно восстанавливали свой потрёпанный потенциал, войска, отойдя за крупные речные преграды (Кальмиус и Северский Донец), накапливались в Волновахе, Дебальцево и Мариуполе. Были сформированы оборонительные рубежи по Кальмиусу и Северскому Донцу, с тыловых блокпостов выгребли ненужную там штучную бронетехнику (учтя негативный опыт сирийской гражданской войны), направив её в первую линию для восполнения потерь.

Ударный кулак собирался в Дебальцево (15-17 тысяч штыков), где в любой момент могли отказаться от непонятных вялотекущих топтаний по окружению Горловки и созданию оборонительного периметра вокруг самого Дебальцево и откуда могли попытаться нанести концентрированный удар на юг. Второй такой кулак сопоставимой численности (наковальня для дебальцевского молота с севера) формировался в Волновахе — второй клин для встречного удара на север и повторной попытки закидывания петли окружения вокруг Донецка.
На юге в Мариуполе сосредоточилось 7-8 тысяч украинских силовиков. Им, как предполагалось, противостояло приблизительно 5 тысяч бойцов сводных ополченческих формирований, однако, не исключено, это была завешанная цифра. Всего две тысячи украинских десантников, пройдя рейдом по тылам донбассцев, буквально пронизали контролируемую ими территорию, показав, что реально землю от Амвросиевки до Новоазовска занимали не такие уж и большие силы (разве что собранные в самом Новоазовске).

Войска, которые по ряду причин было бы корректно обозвать как вооруженные силы Новороссии (ВСН), примерно вдвое уступали ВСУ количественно и также понесли тяжкий урон. 2-3 тысячи оказалось убито с начала конфликта по 19 августа (по сообщению вице-премьера ДНР А. Пургина), на начало сентября потери оказались ещё больше, многие покинули ряды сражавшихся по ранению или оказались инвалидами.
Шансы достичь новых успехов в этих условиях были невелики. Конечно, в эти дни в российских медиа (на фоне эйфории от одержанных побед) мелькали обнадёживающие сведения о том, что Мариуполь уже окружён, бои идут западнее города на трассе Мариуполь-Бердянск, и рисовались не соответствовавшие действительности карты, однако очевидцы не подтверждали. ВСН отсутствовали как класс на западном берегу Кальмиуса (за исключением ДРГ — мелких диверсионно-разведывательных групп), а названная дорога оставалась свободна.

В такой ситуации заговорила дипломатия. Украинский Генштаб громогласно объявил о намерении вновь наступать, начиная с 6 сентября, и вступила в свои права политика — продолжатель дела войны иными средствами.

6 сентября соглашение о перемирии оказалось подписано. Спустя 13 дней, 19-го числа, стороны договорились о порядке развода вооружений. По сути, Донбасс был спасён от нового нашествия (тот же «коридор к морю» в Тельмановском и Мариупольском районе заняли лишь потому, что оказался оперативной пустотой — начиная с 6 сентября этому отрезку суши грозило мощное контрнаступление ВСУ).

Получив ограниченную возможность для передышки, начался процесс государственного строительства ДНР и ЛНР, продолжавшийся, впрочем, не без огрехов. Велась централизация власти, отладка работы государственного аппарата и так далее.

Главным стал процесс создание армии, сведённых в два корпуса: 1-й (ДНР) и 2-й (ЛНР). Их суммарная численность за последние полтора года изменялась мало, составив порядка 32-35 тысяч штыков. Численность подготовленных резервистов только в ДНР оценивалась на 10 февраля 2015 года в 30 тысяч бойцов и в 30-40 тысяч человек по состоянию на июнь 2016 года.

(В феврале 2015 года по итогам Дебальцевской кампании лидер ДНР А. Захарченко декларировал возможность создание совокупной 100-тысячной армии после объявленного призыва добровольцев. Всё это, а также создание централизованных структур управления, подчинения, снабжения, стабильных организационно-штатных структур и подразделений, находящихся на казарменном положении (то есть всех атрибутов регулярной армии), было, конечно же, невозможно без помощи России).

Украинские войска после первого «Минска» начали процесс вывода войск, сократившись до минимума в 38,5 тысяч штыков в октябре 2014 года (из них около 10% находилось в Дебальцевском выступе). Максимум оказался достигнут в феврале 2015 года (73 тысячи военнослужащих только в армейских подразделениях — всего до 85-90 тысяч человек в зоне АТО). Впрочем, следует иметь в виду, что данные показатели включали в себя только силы на территории Донецкой и Луганской областей и не учитывали резервы — подразделения второй линии в Херсонской, Запорожской, Днепропетровской и Харьковской областях, а также самостоятельного оперативного командования НГУ вокруг Киева из 6 бригад.

Наступил позиционный этап — этап войны на измор, когда всё решало взаимное истощение, а не глубокие прорывы и охваты. Дебальцевская кампания января-февраля 2015 года (когда оказался срезан так называемый Дебальцевский выступ, с железнодорожным узлом в Дебальцево, и была восстановлена транспортная связанность ДНР и ЛНР) выступила в качестве скорее исключения, чем правила.

Утрата Мариуполя стала тяжёлым бременем для молодых республик Донбасса. Не только хозяйственная ценность (порт, производственные объекты), но и стратегическая определяла постигнутый урон. Большой промышленный город сегодня, к тому же расположенный на жизненно важных путях — перспективная крепость в большой войне, способная приковать существенную группировку противника.

(Мариупольский гарнизон из сторонников Новороссии мог послужить ещё и фланговой угрозой для ВСУ, наступавших севернее на отсечение границы с Россией. Хомут окружения, закинутого под Иловайском, откуда утекла значительная часть украинских сил, мог быть заброшен западнее, встречными ударами с севера и юга на Волноваху, по железной дороге из Мариуполя в Донецк: сама география этих краев указывала перспективное место для нападения).

Практический опыт современных конфликтов подсказывал необходимость занятия городской застройки и урбанизированной местности с лояльным населением. Одесса, Харьков и сплотившиеся вокруг них отдельные государственные образования могли послужить самостоятельными оплотами сопротивления. Их оставление, а также оставление расположенных вокруг них стратегически важных объектов (промышленных предприятий вроде Харьковского танкового завода, складов вооружений и так далее) имело серьёзные последствия в деле формирования территорий, занимающих пророссийскую политическую позицию.

Вторая иракская кампания 2003 года продемонстрировала: наступая в открытом поле, огромные механизированные колонны американцев и британцев не встречали существенного сопротивления и, неся небольшие потери, быстро разрезали территорию иракцев. В городах же иррегулярные формирования иракцев получали некоторую тактическую выгоду (минимизация технического превосходства противника, укорачивание дистанций для боя) и нередко надолго связывали крупные соединения противника, причиняя им существенный ущерб.
Подобное произошло летом 2014 года на Донбассе. Части ВСУ спокойно катились в поле, не встречая существенного сопротивления до августа (когда ВСН достигли определённого качественного уровня). Однако города, где их могли ждать крупные силы противника, предпочитали обходить — даже тот же Донецк во второй половине июля, откуда, по сообщениям министра обороны ДНР И. Стрелкова, он вывел значительную часть своих отрядов для защиты коммуникаций с Россией к востоку и юго-востоку от города.

Альтернатива взятия Мариуполя, да и вообще возникновения «Большой Новороссии», виделась весной 2014 года — но не в августе-сентябре того же года. Только в мае-июне (до 13 июня — даты операции националистический формирований по захвату Мариуполя) развилок удержания «Города у моря» имелось несколько:

1. 9 мая — после рейда украинских националистических формирований — батальон «Восток» Ходаковского уже грузился на КАМАЗы в Донецке, выдвигаясь на юг, но по какой-то причине поход оказался свернут. Примерно в то же время личный состав и имущество базировавшейся в городе воинской части были выведены из города.

2. 25-26 мая — Мариуполь изредка навещали с актами террористического характера разрозненные группы «Азова» (запрещенная в России организация, тогда численность подразделения — 115 человек) на автомобильной и легкобронированной технике. Отряд или «бригада» «Искры» (величиной с роту легкой пехоты в 120 добровольцев), пошедшая не в Донецк (где она была разгромлена при неудачном штурме Донецкого аэропорта), а в Мариуполь, могла резко переломить ситуацию.

3. Начало июня — отряд Ходаковского вместо похода на Мариновку (где он опять потерпел поражение, уведя 80 человек в Россию), мог занять Мариуполь, вновь изменив баланс местных сил. Однако полумиллионный промышленный и портовый город, его потенциал по-прежнему игнорировался повстанческими формированиями Донбасса (его гарнизон составлял в лучшем случае 60-80 плохо вооруженных добровольцев).
Для занятия крупных населённых пунктов (весной 2014 года на Украине) требовались отряды решительно настроенных спаянных людей. Каждый такой отряд мог послужить фундаментом для развёртывания на их базе более крупных формирований, способных удерживать застройку. Славянск был занят группой в 52 человека, Мариуполю, возможно, требовалось несколько большее число защитников.

Разовое и хаотичное возникновение таких отрядов на территории Донбасса говорило о неготовности либо нежелании государственного аппарата Российской Федерации влиять на стратегическую ситуация на постмайданной украинской политической шахматной доске. Харьков, Одесса, Донецк и Луганск могли выступить в качестве готовых краеугольных камней в строительстве архитектуры проекта «Большой Новороссии».

История не знает сослагательного наклонения. Политические и экономические последствия реализации «Большого варианта» сложно прогнозируемы сегодня. ВСУ, несмотря на всю неслаженность и аморфность их механизма, могли действовать куда изящнее летом 2014 года (например, попытавшись сделать «Малый Сатурн» — окружение Донецка по окраинам, с последующими негативными последствиями, либо отказавшись от не слишком разумного похода вдоль границы).

Однако полученный опыт являлся, без сомнения, ценным. Он должен быть непременно учтён в случае возникновения аналогичных конфликтов по периметру российской границы. Печать