От символизма революции к доктрине легитимности

Политолог, эксперт по Ближнему Востоку, эксперт Центра ПРИСП Мирзад Хаджим – о выборах в Ираке и политической трансформации Демократической партии Курдистана.

Парламентские выборы в Ираке стали одними из самых спорных с 2003 года не только из-за результатов, но и из-за законов, которые были заранее приняты для изменения баланса сил.

Тем не менее, на мой взгляд, прошедшее событие можно назвать народным референдумом о месте и роли Демократической партии Курдистана (крупнейшей политической силы в Иракском Курдистане), которая собрала более 1,1 миллиона голосов (12% от общего числа голосов по всему Ираку). Цифра беспрецедентная.

Но, несмотря на это партия, потеряла пять мест по сравнению с выборами 2021 года, что сделало ДПК одной из главных жертв новой «электоральной инженерии», принявшей так называемый модифицированный метод Сент-Лагю.

Краткая справка о политической системе Ирака

После падения режима Саддама Хусейна в 2003 году в Ираке была установлена федеративная система. Это означает, что государство состоит из федерального правительства в Багдаде и регионального правительства в Курдистане, обладающего широкими полномочиями в сфере безопасности, образования и экономики.

Иракский парламент состоит из 329 депутатов, избираемых каждые четыре года. Мандаты распределяются по системе пропорционального представительства, которая менялась несколько раз, последний раз – путем принятия модифицированного метода Сент-Лагю на выборах 2025 года.

Немного о том, что такое метод Сент-Лагю? И почему он вызвал споры?

Метод Сент-Лагю (Sainte-Laguë) – это математическая система распределения парламентских мест между политическими партиями на основе количества голосов, полученных каждой партией.

Данная система была изначально создана в Швеции в 1910 году и используется в некоторых европейских странах для обеспечения справедливого пропорционального представительства, чтобы крупные партии не доминировали в парламенте.

Однако в Ираке математический коэффициент этого метода был изменен на 1.7 вместо 1.0 или 1.2, как это принято во всем мире. Чем выше этот коэффициент, тем большее преимущество предоставляется малым партиям и тем больше партии с консолидированной базой лишаются своей реальной доли. То есть курдский голос, географически сконцентрированный всего в трех провинциях (Эрбиль, Дахук, Сулеймания), частично теряется, поскольку высокий коэффициент делает «избыточные» голоса неконвертируемыми в места.

В итоге Демократическая партия Курдистана получила всего 26 мест в парламенте (плюс еще 6 по квоте), в то время как на выборах 2021 года (по закону о «многомандатных округах»), она получила 31 место (без учета квот) при гораздо меньшем количестве голосов (около 760 тысяч).

Данный парадокс показывает, что новая избирательная система не стала нейтральной, а была разработана для уменьшения фактического представительства сил, чья популярность сосредоточена в определенных регионах, и в первую очередь – Демократической партии Курдистана.

От символизма революции к доктрине легитимности

«Они говорят, что у меня миллионы долларов... Нет, у меня сердца миллионов курдов». Эти знаменитые слова Масуда Барзани показывают философии современного курдского руководства.

С момента основания Демократической партии Курдистана в 1946 году Муллой Мустафой Барзани основной ее опорой была народная легитимность, а не экономические ресурсы. Барзани-отец и Барзани-сын вместе олицетворяли переход курдского движения от вооруженной борьбы к политическому управлению, от сопротивления к построению институтов.

Прошедшие выборы доказали, что это наследие все еще имеет силу. Руководству удалось превратить выборы в неявный референдум о курдском образовании, и общественность голосовала не только за партию, но и за идею региона и его конституционной автономии.

Война на истощение между центром и регионом

С 2017 года, когда правительство Иракского Курдистана провело референдум о независимости, который был отвергнут Багдадом и региональными государствами, обе стороны вошли в состояние постоянной напряженности.

Федеральное правительство использовало централизованные инструменты (Федеральный верховный суд, законы о бюджете и контроль над зарплатами служащих региона) в качестве средств политического давления для ослабления власти Эрбиля и сокращения его финансовой независимости.

Выборы этого год стали вызовом для способности Демократической партии Курдистана выстоять перед этим давлением.

Партия переформулировала свой нарратив: вместо того чтобы оправдывать финансовый кризис, она представила его как вопрос «угрозы курдскому образованию». В результате явка в курдских провинциях выросла до более чем 60% (на национальном уровне – 42%).

Таким образом, выборы превратились в движение народной мобилизации для защиты самой федеративной системы.

Один из главных нерешенных вопросов между Эрбилем и Багдадом – это так называемая статья 140 Конституции Ирака. Она предусматривает механизм решения судьбы спорных территорий, в первую очередь богатой нефтью провинции Киркук.

Механизм состоит из трех этапов:

– нормализация (устранение последствий демографических изменений, произошедших во времена Саддама Хусейна),

– перепись населения,

– народный референдум для определения принадлежности региона.

Однако эта статья не применялась с момента принятия конституции в 2005 году.

Демократическая партия Курдистана считает, что миллион голосов на выборах 2025 года представляет собой народный мандат на возобновление этого закрытого дела, что восстановит баланс в федеративном договоре между арабами и курдами.

От «создателя королей» к гаранту баланса

С 2003 года Демократическая партия Курдистана играла роль «создателя королей» (kingmaker) в Багдаде, то есть силы, которая склоняла чашу весов при формировании коалиционных правительств.

Но после выборов 2025 года ее позиция изменилась: из цифрового (количественного) партнера она превратилась в партнера легитимного. Подавляющее народное представительство сделало ее сегодня единственной силой, способной защищать федерализм как основу для сохранения единства Ирака.

Таким образом, Барзани ведет переговоры уже не от имени «Региона», а от имени «Федерации» в качестве последнего гаранта баланса самого иракского государства.

Тут важно отметить, что «Координационная структура» – крупнейший шиитский блок во главе с коалицией ас-Судани – не может сформировать правительство в одиночку, равно как и суннитские альянсы «Такаддум», «Азм» и «Сияда». Эта ситуация вынуждает Барзани поддерживать открытые линии связи со всеми противоборствующими сторонами. Он играет роль «создателя королей» (Kingmaker), который может склонить чашу весов в пользу той или иной стороны, но часто использует этот вес для поддержания баланса и гарантии того, что ни одна группа избирателей не будет маргинализирована в обмен на получение гарантий политических интересов (пост президента, бюджет и зарплаты служащих).

Региональные и международные аспекты

Иракский Курдистан, насчитывающий около 5,8 миллиона человек, расположен в самом сердце неспокойного региона, где пересекаются интересы Турции, Ирана, Сирии и США. Поэтому результаты выборов 2025 года выходят за рамки внутренних границ.

В Сирии ДПК поддерживает «Курдский национальный совет» как умеренную политическую альтернативу «Партии демократического союза», близкой к Рабочей партии Курдистана. Это обеспечивает Эрбилю присутствие в сирийском досье. Так на конференции в Камышло Масуд Барзани смог сыграть роль в объединении курдских сил, привнеся баланс на тамошнюю сцену. Мы слышали не одно заявление из Иракского Курдистана о том, что безопасность сирийских курдов важна, и Курдистан готов защищать Рожаву, как это произошло в битве за Кобани против ИГИЛ*.

В Турции Эрбиль развивает прочные экономические отношения, экспортируя более 450 000 баррелей нефти в день через турецкую территорию, что делает его партнером, которого нельзя игнорировать. Эрбиль также сыграл большую роль в мирном процессе между Рабочей партией Курдистана и Турцией.

Тегеран стремится сохранить свое влияние в Сулеймании и использует свои отношения с Патриотическим союзом Курдистана как рычаг для баланса в противостоянии Эрбилю.

Вашингтон считает ДПК важнейшим гарантом сохранения федеративного опыта и стабильности безопасности на севере Ирака.

Таким образом становится очевидным, что влияние Барзани вышло за пределы иракской географии, он стал рассматриваться как «национальный авторитет», чья тень простирается на различные части исторического Курдистана.

Курдская «ахиллесова пята»

Несмотря на все вышесказанное, раскол между двумя основными курдскими партиями – Демократической партией Курдистана в Эрбиле и Дахуке и Патриотическим союзом Курдистана в Сулеймании и Киркуке – остается самым большим препятствием на пути к единству курдской позиции.

Если бы обе партии выступили единым списком, курды получили бы более 51 места в парламенте, что сделало бы невозможным формирование любого иракского правительства без их активного участия. Нынешний раскол дает Багдаду широкое поле для маневра, позволяя применять политику «разделяй и властвуй» между Эрбилем и Сулейманией.

С теоретической точки зрения, результаты прошедших выборов можно понять в рамках концепции переходной легитимности. Это момент перехода руководства от легитимности слабых государственных институтов к легитимности прямого народного волеизъявления.

Доверие к Багдаду подорвалось после двух десятилетий кризисов, в то время как Демократической партии Курдистана удалось построить альтернативную легитимность, основанную на массовом участии. Эта новая легитимность представляет собой политический капитал, который можно использовать для восстановления баланса между центром и регионом и, возможно, для формулирования нового национального договора в будущем.

После 2025 года

Результаты выборов 2025 года выводят иракских курдов на новую фазу – так называемый «парадокс силы»: впервые они обладают огромной народной легитимностью (превысившей миллион голосов) и, в то же время, меньшей парламентской силой (количеством мест) из-за электоральной инженерии.

Роль Демократической партии Курдистана меняется. Вместо погони за постами ее главной целью станет использование своей народной легитимности в качестве конституционного «защитного барьера» против попыток Багдада подорвать федеративную систему.

Карта в миллион голосов будет использована как «мандат» на возобновление дел о бюджете, зарплатах региона и статье 140 (возвращение Киркука в состав Курдистана), что повышает ставки в переговорах и конфронтации с Центром.

Будущее курдской позиции по-прежнему зависит от преодоления «ахиллесовой пяты» – раскола между Эрбилем и Сулейманией. Этот раскол Багдад будет стремиться углубить сильнее, чем когда-либо.

Короче говоря, курды вступили в битву за «трансформацию народной легитимности в политическую власть» перед лицом законов, разработанных для уменьшения этой власти.

Богатство в воле

С момента основания партии в 1946 году до миллиона голосов в 2025-ом курдский курс оставался неизменным. Настоящее богатство — это не нефть и не бюджеты, а люди, которые голосуют, несмотря на кризисы.

Количественные результаты могут быть ниже ожидаемых, но они выражают моральную победу, закрепляющую место Демократической партии Курдистана как национальной силы, преодолевающей кризисы. Барзани вышел из этих выборов не как лидер партии, а как гарант баланса для государства, ищущего свой баланс.

И когда результаты 2025 года читаются в этом контексте, численное поражение превращается в стратегическую победу в битве за легитимность.

*Террористическая организация, запрещена в РФ Печать