Российская Арктика – без «белых пятен»

Телеведущая канала «360°», политик, политолог, эксперт Центра ПРИСП Аксинья Гурьянова и специальный представитель «Росатома» по вопросам развития Арктики, заместитель председателя Государственной комиссии по Арктике Владимир Панов - об исследованиях арктической зоны.

В предыдущей статье речь шла об исторических этапах развития Арктики.

- Постоянно идет обсуждение в информационном пространстве что вот, мол, Индия, США, Китай делают свои собственные разработки в освоении Арктики. Как на этой поляне происходит взаимодействие друг с другом?

- С точки зрения международного взаимодействия до недавнего времени основной площадкой для коммуникации, формирования общей политики по сохранению окружающей среды был Арктический совет, в который входили все арктические страны. Начало СВО пришлось на период, когда РФ председательствовала в Арктическом совете. Фактически страны бойкотировали и приостановили работу совета. При этом, если смотреть на границу, всю береговую линию арктической зоны можно оценить в 40 тысяч км. Из них 60% - это РФ, поэтому серьезно обсуждать арктическую зону без РФ - это может делать только очень эмоциональный человек.

Мы можем ни с кем ничего не обсуждать, а формировать свою позицию. Мы показываем пример другим странам с точки зрения нашего видения и ответственности, мы уже третий год проводим уникальные исследования о том, как влияет развитие судоходства на окружающую среду в Арктике. Понятно, что РОСАТОМ в этом отношении компетенций не имеет и мы обратились в МГУ, у них есть очень сильная организация, ведущий центр компетенций в стране - это Центр морских исследований МГУ. Они сделали очень серьезную работу, потому что, чтобы оценить влияние судоходства на окружающую среду, нужно серьезное научное обоснование, это методология, т.е. - что мы измеряем чтобы ответить на этот вопрос. Потому что количество рейсов и грузов увеличивается, а влияет или не влияет на среду, нужно объективно на это ответить.

Мы когда просили это сделать, мы говорили с ними о том, что эта информация должна быть открытой. И вот 2 года они уже это делают на основе разработанной методологии. Если брать протяженность Севморпути, а это 5600 км, они разбили этот участок на 50 станций, в каждой -команда ученых разной направленности, это и экологи и гидрохимики и другие, они изучали состав воздуха, воды, донных отложений, наличие микропластика, все это анализировали. Сейчас массив данных открыт.

- А почему решили сделать открытым?

- Я думаю, что каждый человек интересуется этим, и тем более, если имеет отношение к Артике, безусловно переживает. Есть правда жизни, это наследие советского периода, когда остановленная хозяйственная деятельность оставляет среды. Сейчас реализуются огромные проекты, и они крайне ответственно относятся к сохранению окружающей среды, но оставалось «белое пятно». Условно есть материк, на материке можно все увидеть, а море - оно в этом более сложное, в т.ч. и по расстояниям. Представляете масштаб? И здесь стоял вопрос о том, как это оценить, влияет на окружающую среду или не влияет судоходство, и это главный вопрос.

Если мы возьмем судоходство в акваториях через Суэц, я не вижу нигде исследований, которые бы подтверждали, что тот трафик, который идет, безопасен для окружающей среды. Поэтому у нас формируются передовые компетенции, мы стараемся смотреть вперед. Почему открытые данные? Потому что любые заинтересованные люди – пожалуйста, смотрите, сравнивайте, делайте свои выводы и так далее. Поэтому Центр морских исследований, проведя работу, еще и поделился данными, и привлекал международных экспертов, показывая им результаты и приглашая их к обсуждению. И эта работа у них продолжается. Сейчас готовится очередная экспедиция. Мы провели, на мой взгляд, хорошую работу с Минприроды, Александром Александровичем Козловым, он поддержал инициативу о том, чтобы начать формировать отдельную подсистему экологического мониторинга по Севморпути. По поручению правительства идет подготовка по законопроекту, когда-то эта система станет комплексной, сейчас это больше инициатива госкорпорации РОСАТОМ. А дальше это должно уже перейти под контроль Министерства природы. Мы будем также иметь открытую картину по тому, что меняется. На сегодняшний день вывод один, что развитие судоходства отрицательного воздействия на окружающую среду не оказывает.

- В чем опорность арктических городов формулироваться будет?

- Я поделюсь своим пониманием, потому что уважаемого губернатора Мурманской области с нами в студии нет. Я бы видел это несколько иначе. Есть опорные города, такие как Мурманск или Архангельск, и развитие этих городов не может идти по такому же сценарию, как городов в центральной части России. Возьмем одну из самых понятных и привлекающих внимание жителей программ - это комфортные города, благоустройство, то, что сейчас реализуется по всей стране за счет федеральных программ. Благоустройство в Москве - это одно благоустройство, благоустройство в Мурманске - оно другое. Опять же, климат другой, если мы понимаем, что у нас зеленая трава столько-то месяцев в году, то, соответственно, температурные условия и комфорт там другие. Чем выше к Северному полюсу, тем сложнее становится.

По Норильску - уникальная программа, которую инициировал НОРНИКЕЛЬ: хороший пример взаимодействия с правительством РФ. И в этом отношении другие подходы, другие стандарты, это не может быть универсальным решением. В этом плане я предположу, что и пространство для творчества очень большое и подходы могут быть самые разные, но я уверен что это должны быть отдельные стандарты для Арктики, они не могут быть одинаковыми, должны быть отдельные программы.

Есть прекрасный конкурс, который Минстрой проводит, это конкурс среди малых городов. Арктическому городу объективно сложнее конкурировать, чем городу, у которого прекрасные эскизы, солнце, зелень и счастливые люди прогуливаются по парку. Т.е. как придумать, например, зимой, там же фактически солнца нет, арктический день - он такой. Это другое, это просто надо учитывать, просто как часовые пояса, но учитывая, опять же, что Арктика объективно меняется быстрее, чем можно было предполагать. Эта динамика стала очевидно заметна большому количеству людей.

- Вас часто спрашивали об этом. Расскажите о вашем первом впечатлении, как можете описать – Арктика, вот вы приехали. И в каком месте это было?

- Отрицательные температуры это вопрос привычки, я не смогу назвать первое место в Арктике, она вся стала родным местом. В Новый Года я всю семью вожу в Арктику, у нас есть любимое место, это Мурманская область, полуострова Средний и Рыбачий. На мой взгляд, северная природа настолько сильная, честная и уникальная, что ты её раз увидишь и остановиться очень сложно, быть без нее. У меня есть уникальный опыт, мне повезло, я был с экспедицией на Северном полюсе на атомном ледоколе. Это оставляет впечатление на всю жизнь. Когда видишь огромное пространство, где присутствия человека практически нет, возвращаешься немного к более глубокому рассуждению относительно себя, своей роли и о том, что ты делаешь в этой жизни. Когда едешь в такие места, можно серьезно задуматься, - эх, надо бросить всю суету. Конечно, белый медведь оставляет тоже неизгладимое впечатление. Когда идет ледокол, все капитаны как видят белого медведя, всегда останавливаются. Потому что он не боится ледокола, настолько уникальное животное, он, можно сказать, как паспортный контроль на границе, подходит к ледоколу, принимает решение, ну и после этого, можно сказать, паспортный контроль пройден, можно двигаться дальше.

- А есть приметы? Когда, допустим, там начинаете новый проект.

- Это все больше флотские традиции, а арктические традиции другие, что если увидел белого медведя, ни в коем случае не спускайся с судна, сделай все, чтобы белый медведь не заметил тебя, потому что он любопытный и предсказать его текущее состояние, голодный он или нет, вы не сможете.

- А вот туризм, как-то с Арктикой связанный, развивается?

- Безусловно, основной регион, который преуспел это Мурманская область, это Териберка, сейчас еще формируется полуострова Средний и Рыбачий, уникальное место с точки зрения истории нашей страны. В Великую отечественную войну там были остановлены фашисты, они этот полуостров взять не смогли и 4 года в этих местах проходила линия обороны. Там горный хребет, и там остался буквально музей под открытым небом, огневые точки, отстреленные гильзы, это все сохранила природа, можно прикоснуться и почувствовать, где наши бойцы совершали подвиг и сдерживали в тяжелых условиях врага эти 4 года.

- Ученые, которые работают в вашей корпорации, в других крупных структурах, насколько популяризируется эта профессия?

- Вопрос арктической науки сложен. Я предположу, что ответ даст только время, безусловно, ученых кует история, история Арктики в этом плане честная, нельзя туда вписать фамилию. Если мы слышим фамилию, значит пришло время и она появилась. На текущий момент там тоже есть люди, которые совершают каждодневный подвиг, работая там.

- А на ледоколах женщины служат?

- У нас есть уникальные женщины, которые выполняют различные задачи. Коллектив атомфлота, наверное, самый нестандартный из тех, с кем приходится работать, атомфлот оставляет за собой последнее слово, когда проходят совещания.

- А если говорить про тех, кто работает не только на ледоколах, хочется понять, присутствуют ли женщины в Арктике?

- Ваш вопрос выходит за рамки моих компетенций, я скажу честно, женщины работают, процентное соотношение я не назову, но мы без женщин никуда.

- Если говорить о перспективе, ближайшие 5 лет, как вы видите развитие Арктики?

- Это будут непростые 5 лет. Потому что развитие в Арктики идет скачкообразно, готовится проект, он страновой, требует координации очень большого количества министерств, организаций и большого количества ресурсов. Сейчас мы приближаемся к скачку, который должен произойти в 2024 году, должна начаться уже отгрузка с проект ВостокОйл, у которого плановая мощность на 2024 год - около 30 млн тонн, к 2030 году он должен увеличиться до 100 млн тонн. Это огромный труд объективно, сотни тысяч людей. Этот скачок тут же порождает огромную нагрузку на инфраструктуру арктическую, это портовая инфраструктура, углубительные работы. Чтобы обеспечивать безопасность судоходства, если посмотреть до 2030 года, нужно построить до 100 новых судов высокого арктического класса. Это огромнейший заказ для судостроительной отрасли. Работаем, задач самых разных много, это и вопросы безопасности, необходимо строить спасательный флот, МЧС строит 4 базы, чтобы охватить Арктику, строятся космический аппараты для ледовой разведки.

За 40 лет наблюдений площадь льда в летне-осенний период, уменьшилась примерно в два раза, а если брать при этом зимне-весенний период, то уменьшилась на 10%, но там меняется структура льда, многолетнего льда становится меньше. По мнению климатологов эта модель будет устойчива лет 50, лед в Арктике не уйдет. Человечество не так долго живет на планете, делать однозначный прогноз, предполагать, какие циклы будут, это, безусловно сложно, на мнение одного климатолога есть мнение другого климатолога. Я говорю о ледовых условиях, они являются критически важными с точки зрения безопасности прохождения судна и на сегодняшний день он приоритетный. Сейчас у нас задача в ближайшие два года создать навигатор по судоходству через льды, когда для судна понятно, когда и где безопасный маршрут.

- Конкуренция?

- Если вы про другие страны, у них нет северного морского пути, они могут интересоваться Арктикой и, несмотря на сегодняшнюю геополитическую обстановку, страны продолжают сохранять интерес, для нас это еще один очень важный вызов. Минприроды завершило работу по обоснованию наших претензий по шельфу, и комиссия ООН практически согласилась с большинством наших аргументов и порядка 1,7 млн кв. км, можно сказать, признано за РФ.

Если вернуться к истории вопроса, ко времени СССР, 1926 году, есть документ президиума ЦК КПСС, они как раз формулировали, что у СССР понимание, что арктическая зона до Северного Полюса, это вот такой сектор, кстати секторального подхода придерживается Канада, с этим не согласны США.
Поэтому дискуссия будет продолжаться еще достаточно длительное время, однозначного международного права нет, предположу, что это время будущего.

Понятно, почему интересуются страны другие. Все исходят из того, что потепление создаст основания для освоения шельфа и все понимают, какие могут быть природные запасы, плюс открываются новые возможности для мировой логистики. Можно предположить, что геополитическая обстановка перейдет в более спокойную и северный морской путь станет частью мировой логистики, наша задача смотреть вперед в этом вопросе.

Можно говорить о 5 важных проектах, которые находятся в состоянии, что они буду реализовываться, если смотреть сколько очередей у того же НОВАТЭКа, к 2030 году возможно выйти на грузопоток на 65 млн тонн, т.е. в три раза больше, чем сейчас.

- Вопрос о том, насколько человек находится в фокусе, достигло ли это понимание человеческого фактора в Арктике как было в СССР, когда все вопросы с адаптацией изучались и были НИИ, которые изучали вертикальный джет-лаг? Сейчас получается, что на вахту заезжают на 40 дней и не успевает человек привыкнуть к условиям. Идут ли исследования в этой сфере? Планируется ли что-нибудь?

- Не смогу качественно ответить на вопрос. Обсуждение и определенные гипотезы есть, и есть люди, которые выбирают работу в Арктике. Нужно приложить все усилия, чтобы это было интересно и было в балансе с экономикой и ожиданиями человека. Проекты… Каждый идет своей дорогой, здесь нет одного решения и полномочий таких нет. Вы ведете проект и вы должны сами принимать решение, регуляторика может быть, требования по длительности рабочего дня и т.д., но говорить, что это стало обоснованным системой запросом, мне кажется преждевременным. Печать