ВСУ совершают преступления в Курской области с первых дней вторжения

В Минобороны назвали провокацией ракетный удар ВСУ по зданию интерната в Судже, где боевики удерживали заложников. В оборонном ведомстве подчеркнули, что киевский режим таким образом пытается отвлечь внимание мирового сообщества от зверств оккупантов в другом населенном пункте Курской области – Русском Поречном.

О том, что стоит за действиями Киева в интервью журналиста, редактора отдела политики журнала «Монокль», эксперта Центра ПРИСП Петра Скоробогатого.

– Петр, у этого преступления была и вторая цель: сорвать намечающиеся переговоры. Принято считать, что это нужно Зеленскому. Однако удар был нанесен "Хаймарасами", которые не могут функционировать без американских военнослужащих. За них уже отвечает Дональд Трамп, который пока высказывается в духе «Я поговорю с Россией об окончании войны» без какой-либо конкретики. Что же все-таки происходит?

– Это очень сложный вопрос. И саму трагедию в Судже мне сложно комментировать, потому что у нас пока нет всех данных.

Понятно, что есть много наших граждан, которые остались в оккупации. К сожалению, об этом мало говорят, хотя и по понятным причинам. Я бы хотел обратиться ко всем, кто имеет к этому отношение, чтобы они поспособствовали более активным переговорам о выводе мирных людей из оккупации. Но, повторюсь, у меня нет данных утверждать, что это однозначно или чья-то недоработка, или объективная военная реальность.

Вполне возможно, что Украина держит наших людей в заложниках. Это их стиль. Никто бы не удивился, если бы это так и было. Это серьезно осложняет нам ведение боевых действий в этом районе. Я пока правда не понимаю, как мы будем освобождать Суджу, учитывая, какое количество мирных людей там находится.

Конечно, Украина совершает преступления в Курской области. С самых первых дней вторжения мы видели кадры расстрелянных машин и погибших людей, лежавших на дорогах. Мы также знаем, что во время наступления и закрепления киевский режим активно использовал уголовников. Не знаю, можно ли назвать их бывшими, но Украина позже России начала набирать в армию осужденных. В случае с Украиной прошло не так много времени между их выходом из тюрем и участии в боевых действиях. В отличии от России, они не были встроены в действующие подразделения с такой же жесткой дисциплиной, как это было у того же "Вагнера". Украина просто бросала их вперед без какой-либо подготовки.

Скорее всего, мы и дальше будем встречать еще больше примеров преступлений ВСУ. Не хотелось бы, чтобы их замалчивали. Но я также понимаю, почему их будут замалчивать: люди, которые так или иначе несут ответственность за прорыв в Курскую область, хотели бы, чтобы этой теме как можно меньше внимания уделялось, потому что косвенно они тоже к эти преступлениям причастны. Память погибших людей надо почтить и освободить эту территорию.

Повторюсь, главное, что мы сейчас должны сделать – спасти тех, кто еще находится в оккупации. И надо тщательно работать с их родственниками, которые задают вопросы об их судьбе и не получают ответа.

– Теперь насчет переговоров.

– Здесь мне пока тоже сложно сказать что-то определенное.

По всем косвенным признакам можно сказать, что переговоры идут. Идет непубличная подготовка к большому разговору между Трампом и Путиным. Очень хорошо, что это именно в таком формате происходит. Это означает, что США отдает себе отчет в том, что этот разговор не такой простой, как об этом пишет Трамп в своих воззваниях к миру. Похоже, Вашингтон понимает глубинные причины этого конфликта, а Москва как раз и призывает американцев к ликвидации этих глубинных причин.

Речь идет не только о вступлении Украины в НАТО, но и о будущем территорий, которые пока остаются под контролем украинского руководства.

Не знаю, можно ли сказать, что они будут под киевским режимом, поскольку США хорошо понимает нашу аргументацию в той части, что Зеленский должен или уйти, или пройти существенную легитимацию в результате выборов. Американцы сейчас тоже думают, нужен ли им Зеленский, из-за его неадекватности и предыдущих "замечательных" шагов в адрес республиканцев (Трамп прекрасно помнит, что Зеленский его чуть в тюрьму не отправил).

И понятно, что Украина будет делать все, чтобы эти переговоры срывать.

Я уже говорил, что не надо воспринимать киевский режим как абсолютно подотчетный американцам. Это не так. Мы сейчас воочию наблюдаем историю, как украинская субъектность в определении своего будущего проявляется. Зеленский может позволить себе пикироваться с Трампом и отстаивать иное виденье украинского конфликта. Он опирается не внушительную часть европейских "ястребов", в том числе британским. Мы за последние пару месяцев видим, как по российской территории все чаще прилетают украинские дроны. Мы опять видим теракты.

То есть происходит все, чтобы сорвать мирное разрешение украинского кризиса. Притом, что само это разрешение кажется сложным. Тем не менее, стороны пытаются что-то сделать в этом направлении. Это можно только поприветствовать, а также пожелать, чтобы все интересы России были учтены в итоговом соглашении.

– На ваш взгляд, какой стратегии придерживается Москва на этих переговорах? Мы хотим как можно скорее услышать предложения Трампа и по Украине, и по глобальным вопросам? Или мы просто тянем время, пока киевский режим не развалится?

– Сложно сказать. Мы часто говорили, что обе стороны готовы к диалогу без предварительных условий, и, похоже, этот диалог идет. Другое дело, что перед переговорами по существу нужно решить несколько базовых вопросов.

Первое. Легитимность Зеленского.

Второе. Украина и НАТО. Россия настаивает на полном ее невступлении в Альянс, а США настаивают на отсрочке.

Третье. Русский язык и украинский национализм. Кто бы что ни говорил, Москва будет поднимать этот вопрос не в последнюю очередь, потому что тема идентичности – залог дальнейшего существования Украины или в русофобском, или в нейтральном статусе. Да, внушительное количество русскоговорящих регионов может уйти из Украины, но нам бы хотелось закрепить в будущем украинском государстве внушительную часть русскости. Иначе мы проиграем эти территории без всякой войны.

Четвертое. Курская область. Именно по ней можно будет понять нашу дальнейшую динамику боевых действий.

Казалось бы, мы должны будем броситься нахрапом на эти территории, чтобы как можно скорее их освободить, но это пока не происходит.

Понятно, что Украина нагнала туда большое количество войск и попыталась эти места укрепить. Но, все-таки – это выдвинутый плацдарм в нашу территорию, по которому нам очень удобно работать на дистанции. Там у нас тоже много сильных частей. Судя по кадрам, мы осторожно работаем с воздуха. Все идет очень поступательно.

Я склонен объяснять это тем, что мы не хотим превращать эти территории в пыль как Волчанск (хотя Волчанск тоже жалко). Есть указание, что мы должны аккуратно работать.

С другой стороны, курский плацдарм остается для Украины внушительным аргументом на переговорах. По логике вещей мы должны были этот аргумент ликвидировать как можно скорее, но мы этого не делаем. Мы вообще действуем так, будто бы собираемся воевать весь следующий год, несмотря на какую-то подготовку к переговорам. Явных заминок в боевых действиях или подготовке к перемирию мы не видим.

Это тоже очень показательно.

– Я бы добавил, что условия, с которыми мы готовы пойти на мир, уже близки к капитуляции Украины. Она потеряет часть Правобережья, Зеленский уйдет, про НАТО можно будет забыть. Какой смысл противнику (хоть Западу, хоть Киеву) на них соглашаться?

– Тут тоже не все так просто. В этом случае за Украиной все равно останется большая территория, с которой удобно будет возобновить наступление. А мы не знаем, можно ли в 2025 году сделать так, чтобы лишить Украину любой возможности восстановиться и заявить права на конституционные российские территории.

Может быть, Россия тоже рассматривает эту историю как некую паузу в конфликте, чтобы перестроить ВПК в расчете на то, что США и Европа не дадут никаких гарантий, что эти договоренности не будут выброшены как это было в случае ядерной сделки с Ираном.

Еще есть мнение, что Россия не верит ни в какие гарантии, но военным и экономическим причинам нам тоже может быть выгодна любая пауза.

Я просто напомню, что прошло не так много времени с момента, как под нашим контролем оказались внушительные территории. Там надо и налаживать мирную жизнь, и выстроить совершенно иную военную инфраструктуру.

Это отстраненные размышления. Но, думаю, что Москва их тоже имеет в виду.

– Правильно ли я понимаю вашу позицию, что какие-то промежуточные варианты соглашений есть, но пока стороны до них не дозрели, поэтому продолжают воевать?

– Нет. Не думаю, что сейчас есть какие-то соглашения. Пока обе стороны пытаются создать какую-то переговорную базу. Я думаю, что Россию бы вполне устроил "Стамбул" с поправкой на «ситуации на земле». Но там была история, за которую сильно бодались и Киев, и Москва – размер украинской армии. Теоретически это могло бы стать некоей гарантией соблюдения договоренностей.

Если мы будем уверены, что сможем инспектировать размер ВСУ или хотя бы поймем, что они будут настолько малы, что мы сможем быстро нанести по ним удар, мы можем пойти на какие-то уступки. Но это все равно будет выглядеть как поражение России.

США тоже пытаются выстроить переговорную позицию таким образом, чтобы не сложилось впечатление, будто Зеленский капитулирует, а Трамп прогибается. Но, во всяком случае, мы более свободно сможем пойти на уступки, если общая канва нас будет устраивать. Нам не нужно махать флагами, чтобы показать, что мы победили, потому что у нас более консолидированное общество.
Зато противнику нужны значимые медийные факторы, чтобы украинские и американские избиратели не увидели в этом предательства.

Повторюсь, очень хорошо, что подготовка к переговорам идет не на показ. Иначе мы бы все постоянно переживали волну зрад и перемог. Зная нервозность Трампа и его не самого профессионального штаба, у нас бы точно ничего не получилось (смеется).

Кстати, мне было бы интересно увидеть, какую группу он пришлет на серьезные переговоры с Россией. Я имею в виду не Келлога и верхушку, а средний уровень переговорщиков, которые делают всю черновую работу. Мне кажется, что это будут опытные и знающие люди, которые часто участвовали на переговорах. Если же это будут трамписты из новой волны, ничего хорошего не получится.

– Вернемся к началу беседы. Как думаете, может ли Украина осуществить серьезную провокацию, которая сорвет даже переговоры о переговорах?

– Нет. Россия все эти три года четко показывала, что у нее есть серьезный запас терпения в отношении самых критически значимых для общества терактов Украины. Мы даже проходили историю с прямым обвинением Киева в терроризме, но эта история продолжения не получила. В этом смысле Россия как тот слон – очень хорошо понимает, куда идет. Москва считает, что эти уколы можно не замечать.

На самом деле, если мы отстранимся от эмоциональной стороны вопроса, связанных с жертвами и страхом населения, мы поймем, что за все это время Украина нанесла нам с помощью партизанско-террористических атак копеечный урон. С точки зрения монолитности российского общества ничего такого не произошло.

Другое дело, Москва считает, что в качестве возмездия за подобные акции можно использовать удары по украинской энергетике и штабам. Наверное, так оно и есть. Когда мы проверяем заявления Минобороны о пораженных объектах, мы видим после некоторых точных попаданий целый веер некрологов. Это означает, что мы действительно ликвидировали серьезный штаб с серьезным генералитетом.

Да, это не так медийно и не так успокаивает нервозную часть населения, которое требует крови и уничтожения украинских городов за каждый проступок киевского режима. Но это очень эффективно и с военной точки зрения, и точки зрения дальнейших перспектив Украины.

В самом начале мы не понимали смысл ударов по украинской энергетике, но спустя три года мы видим, что значительная часть промышленного потенциала Украины разрушена. Энергетический потенциал Украины под вопросом. Да, Украина в одночасье не погасла, но она лишена значительных резервов для наращивания ВПК.

Украина в любом случае не сможет восстановиться быстро. У ее партнеров нет таких средств. А в случае прекращения горячей фазы конфликта они вообще могут потерять интерес к тому, чтобы восстанавливать Украину как промышленную страну. Европейцы хотели бы видеть на месте Украины аграрную державу, которая только растит хлеб, не помышляя о ракетах и других сложных производствах.

На это тоже нужны деньги, но уже гораздо меньшие. Восстановление аграрного потенциала Украины можно регулировать с помощью дотаций и пошлин. Ее продукцию направлять в Африку под шапкой благотворительных лозунгов "Помоги голодающим". Такой вариант Россию тоже устроил бы. Это тоже вклад в копилку демилитаризации Украины, когда она в перспективе не сможет восстановить боевые действия.

А удары по штабам – это уничтожение опытного командного состава украинской армии, который прошел всю СВО. Его не так много. Мы видим на командных должностях ВСУ совсем молодых людей. Это для нас очень хорошо.

Так что в ситуации с каким-то ответами Украины я бы сделал выбор в пользу эффективности, а не в пользу медийности.

– А когда окончательно станет понятно, что переговоры начались по существу?

– А я не удивлюсь, если переговоры вообще не начнутся. Позиции сторон до сих пор довольно далеки от этого. Да, есть блок вопросов, который уже понятен и утвержден. Но есть блок вопросов, по которым компромисса нет. Плюс, есть еще Зеленский, которому надо пройти несколько стадий принятия и представить ситуацию так, будто бы он победил.

Печать