Теплом не занимались с 1996 года

Политолог, публицист Александр Механик и эксперт в области инноваций Дан Медовников обсудили тему коммунальных аварий и основных проблем теплоснабжения с экспертом НП «Российское теплоснабжение», доктором технических наук, профессором МЭИ, заведующим лабораторией энергосбережения МЭИ Евгением Гашо.

Новый год во многих регионах нашей страны начался с аномальных морозов и череды коммунальных аварий. Один из самых громких инцидентов случился в подмосковном Подольске, где тысячи жителей остались без тепла и вышли на митинг. Их проблема дошла сначала до губернатора, а потом и до федеральных властей — Следственного комитета, МЧС и даже президента. Однако оказалось, что проблемы не только в Подмосковье: в Архангельске люди остались без отопления прямо в новогоднюю ночь, в ХМАО в сорокаградусные морозы произошла целая серия аварий, в Краснодаре местами пропали одновременно вода, отопление и электричество. Этот список можно продолжить (на момент подготовки этой статьи тревожные новости продолжали поступать из новых точек). Конечно, сыграли свою роль морозы: понятно, что в такую погоду возрастают нагрузки на все коммунальные системы. Но списывать все на них в нашей стране, где морозы, даже очень сильные, — обычное дело, тоже было бы странно.

— Мы помним вашу критику реформы РАО ЕЭС в «Эксперте» и «Стимуле»: вы аргументированно доказывали, что проблемы теплоснабжения при ее подготовке учтены не были. После ваших интервью развернулась широкая дискуссия. Судя по всему, череда отказов системы теплоснабжения в Подмосковье и других регионах — это в том числе следствие неверных решений, принятых в ходе реформы?

— Конечно. Я говорил уже тогда, что теплом не занимались вообще начиная с 1996 года, когда эта реформа только начиналась. К концу 1990-х профессионалы, которые входят в Ассоциацию российского теплоснабжения, объединяющую все маленькие и крупные теплоснабжающие организации от Мытищ до Москвы и до Благовещенска, поняли, что теплом никто не собирается заниматься, и подготовили первый проект закона о теплоснабжении. И начали с этим проектом ходить по министерствам. На это ушло десять лет, потому что никак не удавалось согласовать интересы разных министерств: у Минрегиона, за которым была тогда закреплена эта тема, свое мнение, у Минэнерго — свое, у Ростехнадзора — свое, у Минэкономразвития — свое. И только в 2010 году «Единая Россия» сумела усадить их за один стол и жестко поставила задачу: снимайте противоречия, потому что дальше тянуть уже нельзя. Это был закон, принятый вопреки правительству, проведенный профессионалами.

Этот закон описывал реальную ситуацию и позволил ввести как обязательные три базовых принципа организации систем теплоснабжения. Первый — обязательность разработки схем теплоснабжения всех городов. Закон соответствующим образом установил расчетные отношения и правила организации теплоснабжения. Навел в этом порядок. Во-вторых, он ввел само понятие энергетического планирования, которое включало в себя схему теплоснабжения, необходимость топливно-энергетического баланса города, который, к сожалению, нигде так и не делается, кроме Москвы. Схемы разрабатываются, а ТЭБ — нет. Законом введено понятие единой теплоснабжающей организации — очень важный момент.

В 2010 году закон был принят, и хоть отчасти проблемы начали решаться. Для всех городов начали делать схемы теплоснабжения, (около 40 из них как-то начали проверять в Минэнерго), хотя все равно они носят на себе «каинову печать» рыночных подходов, которые в системах теплоснабжения не работают, а напротив, очень негативно влияют на их организацию.

Как-то начали наводить порядок, потому что все-таки разработка схемы теплоснабжения — дело серьезное: это аудит, гидравлика, это расчеты, это тарифы, в конце концов, это тарифные последствия, это выбор вариантов, и это уже то, с чем можно работать.

Но, увы, продолжаются игры в расчетные модели, а вузовская общественность, которая учит людей специальностям теплоснабжения, на две трети, пожалуй, не знает законы, не знает, что существуют схемы. И это не случайно. Учебной специальности «теплоснабжение» в энергетическом аспекте практически не существует, она затеряна в «теплотехнике и теплоэнергетике» среди таких монстров, как ТЭС и АЭС. Есть специальность «теплогазоснабжение» в строительных вузах, но с иной — строительной — логикой: строительство, а не эксплуатация и режимы.

— Приняли закон, в рамках этого закона специалисты разрабатывают схемы теплоснабжения, проводят расчеты для какого-то конкретного города, микрорайона и так далее. Эти схемы, как вы говорите, нормальные. А проблемы остаются. Значит ли это, что эти схемы и расчеты просто никто не использует? Нет достаточных компетенций, чтобы по этим схемам все рассчитать, а потом по ним работать?

— Схемы теплоснабжения, разработанные для городов с населением свыше 500 тысяч человек, согласно закону проверяют и анализируют в Минэнерго. Схемы для меньших городов никто не проверяет. Часто их делают скопом, и, конечно, проскакивает много халтуры, в особенности в небольших городах. И потом, они носят на себе отпечаток интересов бизнеса, а бизнес очень «вкусный»: в теплоснабжении маржа до 900 процентов. В результате возникают так называемые альтернативные источники теплоснабжения, которые не прибавляют надежности централизованной системе и затрудняют контроль над обоснованностью тех же тарифов.

Например, в Калининграде ТЭЦ не загружена, шикарная, новая ТЭЦ. Загрузка ее по теплу — 15 процентов. Но при этом строятся десятки котельных, которые являются бизнесом, приближенным к местной власти. В Воронеже сейчас схему получше делают, но там двадцать пять — тридцать лет не занимались сетями вообще никак. В результате в Воронеже сотни маленьких котельных, в том числе в центре города, и все новые микрорайоны снабжены альтернативными источниками во дворах и на крышах весьма немаленьких домов.

Наши студенты в МЭИ делают в рамках курсового и дипломного проектов разбор таких схем, провели за это время около 125 таких анализов. И уже видно, что много чего не так, много чего не учтено. А проверяют их чиновники из муниципалитетов, где нет специалистов, либо на их разработку оказывают влияние интересы разных сторон. И проходит полухалтура.

— А если взять именно подмосковную историю, когда произошел целый каскад аварий? Понятно, что холода. Но почему аварии приняли такой масштабный характер?

— Часть ответа лежит здесь же. Около трети схем в Московской области, а я даже думаю, что реально еще меньше, сделаны нашими коллегами, которые в этом разбирались. А две трети схем в Московской области не отражают реальной картины. Подешевле же надо.

Схема теплоснабжения — это десяток томов. Первый — аудит существующего положения, второй — перспективные нагрузки и выявление дефицитов мощности. Потом балансы топлива, воды, гидравлическая модель всей системы. Далее — проекты реконструкции и модернизации, оценка денежных последствий, экологии и все остальное. Если аудит сделан неверно, если ключевые проблемы города не выявлены, а мы 120 схем посмотрели и до этого еще десятка полтора, и схемы всех 40 больших городов посмотрели, то дальше все остальное — это просто слова на ветер.

Все пишут: сети старые, надо перекладывать, денег надо жуткие миллиарды, с водой плохо, и у потребителей нет теплосчетчиков. Это все так и есть. Во всех городах действительно есть эти проблемы. Но главная проблема у каждого города уникальна. Одно дело в Подольске, другое — в Жуковском, третье — в Красногорске и так далее. Действительно, мало перекладываем, заменяем сетей. В лучшем случае как Москва: два-три процента в год перекладывали, а большей частью один процент, а то и меньше. Мы сейчас не говорим про котельные, про ТЭЦ, там другие проблемы, мы сейчас говорим про сети.

Но есть положительный пример Мытищ, в которых 80 процентов переложенных сетей в пенополиуретановой (ППУ) изоляции и в каждом доме, а в городе тысячи домов и еще 500 в городском округе, стоит ИТП — система погодного регулирования. И там ничего не слышно о технических проблемах. Мытищи за двадцать лет сумели наладить получение средств: денежку там, грантик тут, а еще кусочек бюджета, еще что-то от Всемирного банка.

— А почему Мытищи так сумели сделать, а, например, Подольск — нет?

— В Мытищах этим занимался бывший генеральный директор Мытищинских теплосетей, большой специалист — Юрий Николаевич Казанов, его опыт все прекрасно знают. Не надо забывать, что, конечно, это очень, как я уже сказал, сладкий бизнес. Мы кроме схем смотрели, сколько люди платят за тепло. Так вот, в Москве сейчас уже платят за тепло не 170 процентов, как по нормативу, а 120‒130 процентов от того, что реально пришло в дом. А в области по-прежнему 200 процентов. Потому что в области за этим никто не следит. В результате там массово идет завышение по оплате.

Коллеги наши рекомендовали области собирать все схемы теплоснабжения на проверку. Пока, может быть, и проверяют на букву закона, но не по сути, а хорошая схема — это, если хотите, техническая конституция системы. Для города-полумиллионника это несколько тысяч страниц. Это, например, модель гидравлической системы — как течет вода, что, куда, чего, какие где насосы, где нужно переложить, где нужно насос добавить, где нужно гидравлические параметры выровнять. Иначе у тебя вода не потечет или гидроудар будет. Плюс надежность. И это все должно считаться и проверяться при сдаче схемы.

— Специалистов не стало, поэтому перестали эти схемы нормально считать?

— Специалистов, конечно, мало, само собой. Их не хватает. Но когда вмешивается бизнес, то специалисты оказываются не особо и нужны.

Мы в 2015 году в Аналитическом центре при Правительстве РФ собирали предложения всех заинтересованных субъектов по модернизации систем теплоснабжения, сюда входили и бизнес, и власть, и эксперты, и общественность. И собрали где-то 50‒60 таких предложений, как и что делать. Из них две трети были ядром согласия. То есть с ними были согласны все. Мы эти предложения упаковали и передали в Минэнерго. В Минэнерго заявили, что все замечательно, что это станет основой нашей программы развития теплоснабжения. После чего бизнес сказал: нет, нам это не нужно, нам нужны альтернативные котельные. А что это значит? Это значит, что очень хотелось поднимать цены. Можно пробить потолок госрегулирования с помощью какой-то мифической альтернативной котельной.

Если мы, что называется, сбоку города построим котельную и ее цены будут где-то пять тысяч рублей за гигакалорию, это значит, что мы не можем поднимать выше пяти тысяч, а до пяти тысяч легко можем поднять. Кто взял эту цифру, откуда она взялась? И с агрессивной жестокостью эта модель пропихивается, ровно с той же, с какой и РАО ЕЭС пропихивало эти идеи.

Что включают предложения, которые мы передали в Минэнерго? Их можно разделить на четыре группы. Первая, методическая — наведение порядка: схемы, проверка схем. Вторая, соответственно, понимание картины. Третья — это работа с людьми, прозрачность тарифов, прозрачность всего. И только четвертая часть, меньшая часть мероприятий, про деньги, про тарифы.

Но вместо реализации этих предложений стратегическим показателем для Минэнерго стало число регионов с моделью альтернативной котельной, который они включают в показатели энергетической стратегии каждый год. И отчитываются об этом. Сначала маленький Рубцовск, потом еще что-то, потом Новосибирск перевели на это. И в Новосибирске на днях грохнулась магистральная труба диаметром 700 миллиметров. Вот вам наглядный пример вашей альтернативной котельной. И не надо спихивать это на то, что магистраль в земле с 1973 года лежит, вы же сдали ее в суперконцессию, и альтернативная котельная у вас там есть, и хвалебные картинки рисовали — про «революцию» в тепловом бизнесе.

— А альтернативная котельная что дает? Как обосновывают ее необходимость?

— Преподносится это так: мол, таким образом мы можем определить оптимальную ценовую планку на услуги теплоснабжения. А она всегда оказывается существенно выше той, что в городе уже сложилась. Инициаторы этой схемы так и говорили: надо пробить государственный потолок, именно это было целевой моделью. А еще были аргументы, что за этим будет следить единая теплоснабжающая организация. Единая теплоснабжающая организация, как мы уже выше говорили, — это инновация закона о теплоснабжении 2010 года. Когда все в единых руках, как в Москве, например. Но в большинстве случаев реальность совершенно другая: скажем, в Самаре в 2015‒2016 годах было 111 единых теплоснабжающих организаций, и это было утверждено в схеме теплоснабжения.

— Но дальше, казалось бы, эти организации, которые получают эти сверхдоходы, должны, чтобы их сохранить, следить за теплосетью, то есть как-то модернизировать ее, перекладывать и так далее. А этого, видимо, не происходило?

— Конечно, необходимого не делалось. Потому что, видимо, это не было заложено в схеме, а если и было заложено, то было нытье, что не хватает денег, хватает только на самые экстренные вещи. Но если посмотреть на каждую схему, то достаточно получаса, чтобы понять, отражает она картину или нет. И есть ли там средства…

— Вернемся к Подмосковью. Схема по каждому подмосковному городу отдельная?

— Да, каждое муниципальное образование делает для себя. И это все есть в открытом доступе.

— А кто эти схемы составлял? Нанимали каких-то консультантов, специалистов?

— Схемы теплоснабжения — это внешний аудит, это делает внешняя организация. Объявляется конкурс, делается техническое задание, и выбирается фирма, которая это делает. Схема же важна еще потому, что в ней рассчитываются тарифы на тепло.

Банки не дадут кредит, если нет схемы, региональная энергетическая комиссия не утвердит тариф, если ее нет. Или утвердит, но с жесткой оговоркой: сделать схему в течение года, иначе тариф не будет заведен на поставку тепла. Это же все-таки регулируется государством.

Схемы крупных городов проверяет Минэнерго. Но по небольшим городам зачастую возникают скандалы. И в Минстрое есть комиссия, в которой их разбирают. Например, в городе Королеве в схеме теплоснабжения не была учтена котельная космического центра, которая новая и замечательная. Котельная центра возмутилась и направила письмо министру: это не дело, мы всю жизнь работали, снабжали теплом себя и десятки домов вокруг себя, получали за это исправно деньги. А почему в схеме нас не прописали? Возмутились они справедливо. Я был членом такой комиссия лет пять. Сейчас они тоже продолжают работать, разбирать такие случаи. Но это когда скандал выходит на уровень такого субъекта, который может добраться до Минстроя, как в Королеве.

— Удивляет еще масштаб произошедших сбоев… Что ни день, то новое сообщение. В предыдущие годы я такого не помню.

— Они были, просто мало доходило сюда, до Москвы. Например, ижевская авария под Новый год три года назад, немало очень серьезных инцидентов каждый год возникает на Урале, в Восточной и Западной Сибири, на Дальнем Востоке.

А ситуация отражает простую картину: идеология теплоснабжения утеряна, она ушла из учебных программ, не стало даже такой научной специальности. В Минстрое занимаются теплоснабжением два человека, полтора вернее, в Минэнерго тоже полтора человека, в аппарате правительства два с половиной человека. И это отрасль, которая потребляет 40 процентов тепла страны и 30 процентов топлива страны. Результат видим. Вот «Росатом» выделяет сейчас деньги на свое будущее, и он создал единую структуру, которая занимается всеми закрытыми «атомными» городами при АЭС. В том числе их коммунальным хозяйством. Это, наверное, около тридцати городов. Они даже выкупили энергетическую компанию «Квадра». И у них порядок более или менее. Ну, кроме Воронежа, потому что они взяли его недавно. Но зато во всех «атомных» городах всё в одних руках. Всё методически правильно подобрано.

Мы на нашей кафедре, основателем которой был основоположник теории теплофикации Ефим Соколов, на нашем факультете готовы взяться и быть центром компетенций федерального уровня по проблемам теплофикации. У нас есть и программы, и опыт, и наработки, экспертиза схем и анализ всего остального. Но нам никто, простите, не позвонил, не спросил: вы готовы? А именно сейчас надо методически все собирать в кучу. Надо знать картину, надо знать правду. Надо поднимать ГОСТы, надо поднимать методики, нужен срочно справочник доступных технологий, наилучших для теплоснабжения. Надо готовить кадры всех уровней. Но пока звонят нам только журналисты.

— С вашей точки зрения, что можно и нужно сделать? Может, нужен какой-то единый центр принятия решений, куда вся информация стекалась бы, где проводился бы анализ ситуации, собирались все схемы?

— Да, конечно, должен быть такой центр. Давайте назовем его «центр управления и мониторинга ситуации». И там надо собрать все в кучу по всей стране: сделать карту, собрать все схемы в одно место. Но где и кто может этим заняться? Был такой институт, в котором мне довелось работать, он назывался ВНИПИэнергопром. Он существовал до 2010‒2011 годов, в шикарном здании на Семеновской набережной. Этот институт делал схемы в СССР. И у него было восемь филиалов. В Минске, в Алма-Ате, в Казани, в Омске, в Ташкенте… Больше половины из них до сих пор работают. А института уже не существует.

— А вообще институты соответствующего профиля остались? У вас в МЭИ, понятно, центр компетенций есть, а где еще можно собрать специалистов?

— В технических, отраслевых институтах остались какие-то группы, есть остатки ВНИПИэнергопрома, это все сейчас можно собрать. Будет порядка 30‒40 специалистов в Москве и пять-семь точек по стране. Люди есть, они готовы включиться в работу. Нужен запрос, осознание серьезности ситуации.

— Насколько серьезно изношены теплосети в стране и насколько серьезно все это нужно менять?

— Когда закон был принят, то в соответствии с ним необходимо было сделать ряд методических вещей. В частности, сейчас выпускается ежегодный доклад о состоянии систем централизованного теплоснабжения. Его легко найти в сети. Выпускает его Российское аналитическое агентство, которое нанимает людей, нас как-то нанимало, еще других сотрудников. Доклад был сделан уже шесть раз, и, в принципе, там данные, скажем так, уже начинают быть близкими к реальности. Согласно этим докладам, есть регионы с 30 процентами потерь и с износом 60 процентов, есть регионы с 10 процентами потерь и с износом 34 процента. Эти цифры уже есть. И это результат принятия закона и того, что все-таки какой-то порядок наводится.

— А в Подмосковье не помните, какие потери и износ?

— В Подмосковье плохо. В Подмосковье гораздо хуже, чем в Москве. В Москве потери 8‒10 процентов, и износ, конечно, поменьше, чем в других регионах. Потому что Москва перекладывает много.

А в области где-то, как в Мытищах, Красногорске, Дубне, перекладывали сети, старались этим заниматься. А кто-то забил, как в том же Клину, в Климовске, где котельная Климовского патронного завода. Тревожная картина в Троицке, хотя, казалось бы, город уже в составе Москвы. Но там была не очень продуманная схема теплоснабжения.

— То есть аварии в этих местах не были неожиданностью для специалистов?

— Нет абсолютно. Сейчас не все можно говорить, потому что мы же понимаем, что есть люди, которые этим могут воспользоваться в плохих целях, но энергетики понимали, что зима покажет. Конечно, мы понимали, мы были готовы, если нам дадут карту сетей, показать точки, где рванет. Естественно, это видно было.

Оказалось, что, когда настали холода, нагрузка поползла, потому что люди включили электроотопление. И об этой беде мы предупреждали и предупреждаем, потому что мы сейчас участвуем в разработке энергетической стратегии Москвы, которая пока не учитывает этот компонент. Эту очень непростую, но важную взаимосвязь тепла и электронагрузок в мегаполисах. Для крупных городов еще есть проблема нового строительства, которое порой вводится без учета возможности возникновения перегрузок. Никто не учитывает, что люди будут ставить кондиционеры. Застройщики вычеркнули из СНиП, из свода правил эту перенагрузку от кондиционеров, потому что тогда они должны будут рассчитывать дом на десять мегаватт, а они его присоединяют к сетям на пять мегаватт. Потому что это дешевле в шесть раз. И зачем же им брать десять мегаватт на себя? Присоединяется дом, люди ставят кондиционеры, и нагрузка вырастает. Сейчас же уже кондиционерами все греют в новых домах. А это полтора-два киловатта на одну квартиру, а то и больше.

— Это значит, что просто неправильный расчет?

— Это отказ от учета. Кроме того, толщина стен хуже нормативов, гораздо хуже нормативов, это массово уже. У меня перед окном пять башен модного девелопера втиснуто. Со стеной толщиной в ладонь примерно. Это же заведомо теплоизоляция хуже.

И это новое строительство далеко не всегда согласовывается с энергетиками. Вы спросите: а почему не согласовывают? Есть такой пример с территорией завода «Серп и молот» в Лефортово, где началось массовое строительство, и туда необходимо было подвести тепло. А для этого необходимо было построить насосную подстанцию, на что город попросил застройщиков зарезервировать средства. А те сказали, что мы просто купим газа и поставим там котельную. Хотя вокруг полно избытков тепловой мощности от ТЭЦ. И там теперь будет своя замечательная альтернативная котельная, то есть и в Москве появляются эти чужеродные автономные источники, которые рушат всю систему и одновременно работают на ту же ситуацию взаимовлияния электрической нагрузки и тепловой.

— А что делать сейчас?

— Надо все восстанавливать в рамках пяти шагов, о которых я уже сказал: первое — карта, знать, что происходит. Второе — собрать специалистов, хотя бы там десятка два-три в Москве, и создать несколько кустовых филиалов, которые собрали бы все схемы, определили бы узкие места, например подняли бы заказ на специальную сталь для труб. Раньше для тепловых труб использовалась специальная сталь. А теперь металлурги не хотят ею заниматься, потому что у них нет единого заказа от теплоснабжающих организаций. Они говорят: «Что мы будем возиться ради ваших двух километров? Дайте нам заказ на все десять тысяч километров труб, тогда мы что-то будем делать». В одной Москве всех труб — маленьких, больших, средних — требуется длиной с экватор, но кто-то должен сделать общий заказ.

— То есть сейчас ставятся трубы недостаточного качества?

— Просто берется сталь, какая есть. То же самое касается заводов, которые производят трубы с ППУ-изоляцией и производителей котлов — маленьких, больших. Нужно навести порядок, где, чего и сколько нужно. Сколько нужно Ханты-Мансийску, сколько нужно Красноярску, сколько нужно Омску и, соответственно, по всей стране. И по этим заводам сделать общий гарантированный заказ на все эти котлы и трубы.

Мое мнение, которое не изменилось за эти двадцать пять лет: конкурентная модель энергетики в нашей стране невозможна. Это тупик. Возможна только солидарная модель. Мы над этим работаем, и мы готовы эту концепцию выстраивать и доказывать, что это единственный выход.

Это диктует нам наш климат плюс наши расстояния. Южнее, скажем в Ставрополе, распределенные системы могут иметь право на жизнь. А севернее, грубо говоря, Белгорода, это уже только централизованные системы. Это правило мы проверяли на географических данных — России, Украины, Белоруссии, южных республик. На графике видно: как только климат чуть холоднее белгородского — всё, достоинства централизации очевидны. ТЭЦ экономит 25‒35 процентов энергии, и КПД у нее выше.

Ранее опубликовано на: https://stimul.online/articles/sreda/kak-ne-zamerznut-v-rossii/

Печать