Два плана по завершению СВО

Журналист, эксперт Центра ПРИСП Петр Скоробогатый - о ситуации в зоне проведения спецоперации и укреплении обороноспособности Беларуси.

- Продолжаем обсуждать бои, которые идут как в зоне СВО, так и на глобальном уровне этого конфликта. С нами на связи Петр Скоробогатый, редактор отделе политики журнала Эксперт. Пару недель назад я смотрел ваше интервью и там вы сказали, что ВСУ будут предпринимать попытки атаковать по всей линии фронта. И не потому, что они рассчитывают что-то прорвать, а для того, чтобы выиграть время и подготовить свою линию обороны на случай нашего перехода в контрнаступление. Можно оценить, сбывается ваш прогноз или нет?

- Наверное, нужно еще какое-то время, по крайней мере, я думаю, что еще несколько недель Украина будет предпринимать попытки продавить оборону просто для того, чтобы получить хоть какой-то результат в итоге этого, скорее, распиаренного, большого наступления. В целом на сегодняшний день цель этого наступления не достигнута. Есть такая группа экспертов и у нас, и за рубежом, и на Украине, которые говорят, что это наступление так и задумывалось, его главная задача измотать российскую оборону, выбивать дистанционно артиллерию, танки, все то, что Россия накопила за последние месяцы. И в общем-то вот потом, мол, мы увидим настоящее наступление. Уже сейчас, в частности в Вашингтоне, говорят, что настоящее наступление будет осенью, а может быть и зимой и т.д.. Но это, скорее, оправдательные уловки, у этого есть очень простое объяснение. В общем-то задачей этого наступления был именно прорыв обороны. Может быть, не стоял там план-максимум дойти до Крыма, но наверное им хотелось бы хотя бы важный укрепрайон на юге пробить. Этого не получилось.

Да, выбиваются силы российской обороны, снимаются мины и так далее, украинцы очень медленно ползут вперед, и то даже нельзя об этом говорить, какой там «вперед», если одни и те же населенные пункты у нас в сводках и ничего особо не меняется. И за это время Россия готовит новые линии обороны, готовит новые войска. Наша промышленность работает гораздо быстрее, чем военная промышленность Запада в данный момент. Т.е. за это время Россия укрепит свои рубежи, и украинцы просто не смогут ничего существенного на данном этапе подготовить.

В целом на сегодняшний день тот план, который Россия готовила с осени прошлого года - ставка на оборону, выигрыш времени для того, чтобы нарастить численность вооруженных сил, нарастить обеспеченность, в том числе техническую и т.д. - этот план сработал. Теперь вопрос в том, а какой дальше план? Есть ли этот план? От обороны никогда ничего выиграть нельзя, поэтому мы теперь гадаем, дальше - это ставка на то, чтобы принудить и Запад, и Украину к какому-то мирному варианту решения проблемы на наших условиях, с признанием наших новых границ? Либо это все-таки будет план атакующий, и мы дальше пойдем вперед.

Я думаю, что и тот и другой план находятся в разработке, оба актуальны для российского руководства, которое смотрит за тем, как будет разворачиваться в целом ситуация, геополитическая в том числе. Замечу, что за июль российская армия с точки зрения территории приобрела больше, чем украинская армия с точки зрения своего наступления, т.е. на Купянском направлении, на севере, грубо говоря, в Луганске, в Харьковской области у нас больше территориальных приобретений, чем у Украины за июль.

- Вы сказали, что пока ситуация на фронте в целом не меняется, а как прокомментируете сообщение, что якобы ВСУ высадились на левый берег Днепра и что бои идут в районе поселка Казачьи Лагери? Это больше раздутая история или они попытаются что-то переломить?

- Пока бесполезно об этом говорить, очень отрывистые сообщения есть по этому поводу. Я не верю в важность большой операции в форсировании Днепра. Оно потребует исключительных усилий ВСУ. С учетом тех ресурсов, которые украинцы потеряли за предыдущие два месяца, они не смогут компенсировать те потери даже при относительно успешном наступлении через Днепр. В этом смысле Украина останется беззащитной фактически. Не думаю, что они согласятся и пойдут на этот риск. Я уже сказал, что у нас за время украинского наступления, достаточно медленного и неуспешного, есть время на то, чтобы подготовить собственные ресурсы и резервы. Но не надо забывать, что Украина точно также готовит свои собственные резервы. Сейчас появились сообщения о том, что введен в бой 10АК, их всего 2 было, которые целенаправленно готовили под это наступление, но это – резерв, который готовился исключительно под это наступление. У Украины есть еще достаточно большое количество резервов на самых разных направлениях, и пока происходит это наступление, она продолжает готовить мобилизованных, получать технику. Но любая крупная операция, сопряженная с риском форсирования Днепра, приведет к исключительным потерям, которые невозможно будет быстро компенсировать и восстановить.

- Я не разгоняю панику, но можем ли мы где-то быстро перейти в контрнаступление на отдельных участках, если, скажем, все силы уберут с Работино и отправят под Херсон?

- У них пока хватает резервов, чтобы укрепить любой фронт и на севере, и на юге, и под Донецком, и пока нет такой ситуации, что они снимают какие-то части с юга и перекидывают на север, чтобы закрыть там наше наступление и от Сватово-Кременной и где-то еще. Нет, у них всего хватает. Но пока и у нас не видно желания наращивать усилия, брошенные в наступление. Скорее, мы наблюдаем, как российская армия учится атаковать. На мой взгляд это так. Вот на севере, Купянское направление, видно, как мы учимся атаковать фактически при новых условиях, с учетом связки с артиллерией, с авиацией, с учетом беспилотников и т.д. То есть фактически это новая наступательная версия российской армии. Там действительно сосредоточена большая группировка, и украинцы не случайно паникуют по этому поводу, но она не будет брошена вперед резко. Там ребята учатся, достойно и хорошо, правда, там и география не располагает к стремительному прорыву.

- В глобальном плане сценариев всего два: переход в большое наступление, либо же попытка склонить противника к мирным переговорам на наших условиях. Что мы могли бы использовать в качестве военного аргумента, чтобы они ушли из Донбасса, Херсона и Запорожья?

- Пока наш аргумент - это истощение украинской стороны, прокладывание дорожки к мирному плану, их сейчас очень много. После саммита НАТО было очевидно, что окно для мирных переговоров открывается, и саудовская встреча - это такой пролог. Правда, дают слишком много авансов, особенно наши зарубежные «партнеры», но, тем не менее, это признаки того, что мир начинает думать о том, как он будет жить дальше после окончания украинского конфликта. Потому что украинский конфликт не фокусируется исключительно на территории Украины, это вопрос более широкий. Он - о стратегический безопасности как в Европе, так и во всем мире, об отношении больших государств друг с другом, об отношениях с Россией и так далее. Я прекрасно понимаю тех, кого почему-то называют «представителями патриотического лагеря», хотя и те, кто против, тоже, наверное, патриоты, которые говорят о том, что, консервируя украинскую проблему, мы создаем проблему для наших будущих поколений. Украинцы, мол, не успокоятся. И в этом есть очень серный резон, это надо решать в дальнейшем, но, тем не менее, СВО начиналась во многом из-за желания не допустить расширения НАТО и вступления Украины в НАТО, из-за недопущения милитаризации Украины, ради обустройства мира с уважением интересов России.

Во многом, если мирная платформа будет учитывать именно эти вопросы, поставленные Москвой, это будет победой гораздо важной, чем вопрос, связанный с территориями. Хотя что делать с теми частями России, которые сейчас находятся под контролем Украины? Это большой вопрос, потому что в сегодняшнем мире будет достаточно сложно еще раз по щелчку пальцев переписать Конституцию России и отторгнуть территории, которые находятся под контролем Украины. Это возможно, наверное, каким-то образом сделать, но это проблема, и ее тоже придется решать. Но это проблема гораздо более низкого уровня, чем вопрос существования в современном мире постялтинского мира.

- Вопрос, удастся ли нам убедить страны, которых мы считаем дружественными?

- Я думаю, в мире довольно хорошо это понимают, и довольно часто звучит такая формулировка, что представители глобального юга, и Китай, все-все страны в общем-то нашего контура, подчеркивают уважение к территориальной целостности Украины. Но как по-другому? Ведь для любой страны самое важное - это сохранить свой суверенитет в тех границах, в которых эта страна развивалась и была основана. Естественно, все страны будут подчеркивать эту формулировку, прежде всего имея ввиду сохранность собственных территорий. Но, тем не менее, вопрос, связанный с переустройством Украины, очевиден.

Если удастся договориться с теми властями, которые себя называют правительством Украины, о переустройстве Украины в неких новых границах, соответственно, мы будем уважать те новые границы Украины. Песков именно это имел ввиду, хотя сказал это немножко неправильно, на мой взгляд. Естественно, это был такой пас той стороне, даже не Западу, а глобальному Югу, дружественным странам, о том, что мы готовы уважать территориальную целостность Украины, если сама Украина проявит какое-то понимание ситуации. Вопрос не в том, что Украина отойдет за некие новые границы и мы получим такого зубастого противника. Наверняка в мирных планах будет учтена и задача демилитаризации Украины, иначе непонятно, зачем все это затевалось. Это большой комплекс вопросов, который не фокусируется исключительно на территориях Украины или на тех, которые раньше были территорией Украины.

- Если сфокусироваться на территории Украины, вопрос в том, готовы ли там люди нас поддерживать, если они услышат, что дальше, допустим, мы не пойдем? Я про людей в Одессе, Николаеве, Киеве.

- Я не думаю, что на территории Украины есть в принципе большой процент людей, которые нас поддерживают. Хотя бы просто потому, что жить так долго в условиях войны и страха - это всегда ведет к повышенному уровню не только тревоги, но и к естественному уровню отторжения противника, как бы лояльно к этому противнику раньше не относились бы. Это вопрос времени. Я убежден, что время (мы недооцениваем этот фактор) очень быстро лечит, в том числе лечит такие вещи, казалось бы предельные, связанные с войной, потерей близких и т.д. Да, безусловно, вопрос о том, что делать дальше, если мы будем дальше наступать, что будет дальше с этими территориями, каким образом мы найдем контакт с населением, очень актуален. Но я не думаю, что мы готовы далеко зайти и что мы хотим это делать.

Россию сейчас обвиняют в том, что руководство медлит, что оно не агрессивное, не наступает и т.д., но если быстро будет достигнута какая-то военная победа России с переустройством Украины, с занятием новых территорий или занятием территории всей Украины, то вопросы большие с переустройством мира будут закрыты, Россия будет окончательно утверждена в статусе оккупанта. Будет поставлен железный занавес и с нами никто не будет разговаривать. А мы хотим, чтобы все страны включились в вопросы некоего нового мирового переустройства, и в данном случае вопрос Украины вторичен.

- В этой связи вопрос по Африке какую-то будет играть роль? Или это отдельная история?

- Честно говоря, это большой вопрос, выгодно нам будет сейчас или невыгодна большая война в Африке. Она будет действительно большой, если вдруг африканцы решатся на большую военную кампанию в Нигере. Не думаю, что эта кампания будет быстрой и некровопролитной. Ничего об этом пока не говорит. Нигер готов защищаться, солдаты готовы защищаться, достаточно большое количество населения есть, которое поддерживает военную хунту. И не поймешь сразу, называть их хунтой или это законное новое правительство. Так что и для России, с одной стороны, есть плюсы в этом, потому что, да, внимание мирового сообщества будет переключено очень сильно на другую часть света, встанет вопрос о гуманитарной и военной помощи и т.д. Все эти вещи, которые получает Украина, будут частично переключены на Африку. И здесь Россия может много выиграть, в том числе в дипломатическом плане.

С другой стороны, речь идет об очень большом фронте наших союзников. Несмотря на то, что наши экономические и дипломатические связи с Африкой требуют интенсификации, тем не менее, мы много ставим на эти отношения. И хотелось бы, чтобы у наших союзников было все стабильно и хорошо. Там довольно активно работает наш ЧВК «Вагнер». Неизвестно, правда, вовлечен ли он в ситуацию с Нигером. А российский МИД довольно четко призвал к тому, чтобы в Нигере было восстановлено законное правительство. Это было на саммите «Россия-Африка». Неизвестно, что сейчас в этом отношении изменилось, и изменится ли в будущем, но, тем не менее, мы дали понять, что стараемся очень аккуратно с этим иметь дело, и не хотим, чтобы наши частники были вовлечены в подобные конфликты. Это фактор раздора, фактор нарушения наших дружественных отношений с этим большим континентом.

- Многие горячие головы призывают послать вагнеровцев, чтобы уничтожить французскую и американскую группировки, а те отстанут от Украины.

- Там небольшая группировка и небольшой бонус мы получим от этого, если выступим на стороне Нигера. Скорее, будет больше проблем из-за того хаоса, который наступит в случае полномасштабной войны. Сейчас идут разговоры об экспедиционном формате, популярном в последние 30 лет. Но как мы недавно убедились, экспедиционные форматы могут перерастать в большую и кровавую бойню, поэтому здесь тоже нельзя ошибиться. Не похоже, что те люди, которые пришли к власти в Нигере, готовы бежать при давлении на них. А все-таки речь идет о довольно крупном государстве. И самое главное, что это может не ограничиться одним Нигером. Во-первых, у них внутриполитическое положение шаткое, там очень прозрачные границы, шастают боевики всевозможной экстремисткой палитры. В этом отношении одна маленькая нестабильность может спровоцировать очень большую волну в середине Африки. Поэтому это чревато, и я думаю, что во многом поэтому медлят те люди, которые принимают там решения, понимая, насколько это опасно может быть для их собственных стран в том числе.

- Вы в одном из интервью сказали, что мы усиливали обороноспособность Беларуси, сокращая свои потребности на нужды СВО. Когда лично вам будет понятно, что мы можем использовать те силы, которые мы используем в Беларуси, для нужд на фронте или когда будет понятно, что Польша или Украина будут расширять этот конфликт?

- Я не думаю, что сейчас какие-то страны готовы использовать новые территории для конфликта, в том числе территорию Беларуси. Просто потому, что это очень сильно удлиняет фронт, удлиняет затраты ресурсов, которые будут брошены на новый конфликт. Если можно было послать несколько батальонов в Минск, очень условно говорю, и быстро сбросить условно непопулярного Лукашенко, то поляки пошли бы на это. Но белорусы при всей своей немногочисленности не пойдут на это и переворот с Лукашенко тоже не поддержат, несмотря на то, что, казалось бы, еще недавно были большие акции протеста и т.д., там достаточно большое количество людей, которые поддерживают Лукашенко, Россию и, между прочим, поддерживают СВО против Украины. Поэтому, я думаю, все, что делает Россия на белорусском направлении, это она делает для укрепления фронта, чтобы не получить удар в спину чисто теоретически. И очень важно, чтобы силы, которые скапливает НАТО и, в частности прибалтийские страны, страны восточной Европы, оставались вот на том западом фланге и у границ Беларуси на случай вероятного условного нападения «Вагнера» и т.д.

Еще раз, военных ресурсов на планете после 1,5 лет СВО мало, несмотря на гигантские деньги, которые тратятся в мире в принципе на оборону. Война стала в последние 30 лет очень дорогой, появилось очень много дорогих игрушек, а вот простейших вооружений очень мало. СВО это очень хорошо показала. Поэтому любой конфликт, который сейчас происходит, либо тот конфликт в перспективе, к которому надо готовиться, вооружать Тайвань или поставлять вооружение африканцам, чтобы они начали интервенцию в Нигере, все эти вещи требуют исключительных усилий. Свободного оружия нет, свободных ресурсов тоже нет. В этом отношении любая инициатива, которая направлена на растаскивание ресурсов противника, играет в нашу пользу, потому что украинцы получают меньше оружия, вот что я вижу по крайней мере по направлению Беларуси. Наша задача этот фронт прикрыть и сделать так, чтобы он не отвлекал наши ресурсы в том числе. Печать