Партия любителей пива — отражение запроса общества

Партия любителей пива была основана политологами Константином Калачевым и Дмитрием Шестаковым в 1993 году и просуществовала два года, успев побороться на выборах в Госдуму в 1995 году и получив голоса 400 тысяч россиян (1,5%). Партия выступала против войны в Чечне и усиления спецслужб и отстаивала ценности либерализма, буквально катила бочку на Госдуму и была в оппозиции к «партии любителей водки» — так они называли действующую власть во главе с Ельциным. В партию входил даже Борис Моисеев. После поражения на выборах в Думу Партия любителей пива приостановила свою деятельность, а Калачев сфокусировался на политтехнологиях.

Политолог, глава «Политической экспертной группы» Константин Калачев – о воссоздании Партии любителей пива.

— Новость о воссоздании партии вызвала большой резонанс. Еще заметила значительный прирост подписчиков в телеграм-канале партии. Как думаете, откуда такой интерес?

— Мне кажется, это производное от атмосферы: людям хочется участия, перемен, чего то живого, кружку свободы. Во-первых, мы заказывали исследование агентству Russian Field — выяснилось, что треть россиян не видит в существующих партиях выражения своих интересов. Во-вторых, сейчас есть дефицит движухи, драйва, куража, событий, возможности выразить себя и приобщиться к чему-то, что работает на сохранение нормальности. Возможно, я скучно говорю, но хохмить сейчас сложно: многие уехали, тьма сгущается, и люди не видят будущего. Хотя, если взять опросы ВЦИОМ, большинство будет считать, что страна движется в правильном направлении. Но мы и не претендуем на большинство, нас интересуют те, кто чувствует себя забытым, неприкаянным, униженным.

— Кто эти люди?

— Которые считают, что нужен не турбопатриотизм, а расширение пространства свободы; не архаика, а прогресс. Средний возраст россиян — 42 года, и это многое объясняет. Некоторым кажется, что мы возвращаемся в СССР. На самом деле в СССР все было не так плохо: и девушки были красивые, и любили бесплатно, а джинсы приносили больше радости, чем автомобиль. Но я не хочу обратно, я хочу в будущее. И хочу, чтобы мои дети рождались в будущем. И Партия любителей пива — это отражение запроса. Очереди на подпись за Надеждина — это ведь та же история. Люди сами себе придумали героя и альтернативу.

— То есть это способ аккумулировать оставшуюся оппозицию?

— Упаси бог, я вообще не оппозиция. Я про то, что люди не хотят единомыслия, тоски и возвращения в XIX век с православием, самодержавием и народностью. Люди хотят чувствовать себя свободным, современным и европейским обществом. Вот мы сидим в прекрасном с точки зрения выбора пива и антуража баре. А сколько людей здесь сейчас? Он пустует, потому что его контингент съехал. Он сейчас либо в Белграде, либо в Тбилиси, либо прячется по домам и пьет пиво под одеялом.

Не буду называть имен, но один региональный губернатор мне рассказал, что, когда ему предложили провести пивной фестиваль, он ответил: «Нужно пить пиво с женой на кухне при выключенном свете».

То есть никаких праздников больше не будет, пока идет *****.

— Почему партию решили воскресить именно сейчас?

— Это произошло случайно, как и первое создание партии. Я атеист, но верю в некоторую предопределенность, когда случайности оказываются неслучайны. Вот так я случайно встретился с Дмитрием Шестаковым, который предложил возродить партию. Я ему сказал: «Дим, кому мы нужны?» А он утверждал, что такой запрос есть. Я предложил проверить: заказать опрос, и если потенциальных избирателей будет 3–5%, то будет о чем говорить.

В итоге получилось, что каждый четвертый россиянин знает про существование Партии любителей пива, а каждый девятый допускает возможность за нее проголосовать. То есть бренд живой и узнаваемый.

— Какой прогноз, что вас зарегистрируют? И кто уже входит в оргкомитет?

— С регистрацией, я думаю, все будет сложно. А в оргкомитете должны быть такие люди, чтобы в Минюсте все просто попадали и было неудобно отказывать в регистрации. Например, к нам присоединился Виталий Николаевич Наседкин, президент форума по искусственному интеллекту и очень крутой представитель российской интеллектуальной, политической и экономической элиты, с ним консультировались еще Горбачев и Ельцин.

По опросам наша основная группа поддержки — это молодые люди от 18 до 28 лет. Проблема в том, что они плохо голосуют: им все по приколу, но участвовать активно они не хотят. Но есть и активные ребята — самому младшему из них 18 лет. К нам пришли парни, которые делали сто тысяч разных активностей, а теперь решили помочь Партии пива. Другой вопрос, что времена другие, не девяностые.

— Да, политический ландшафт совсем другой.

— В девяностые мы хотели катить бочку на Думу. Или делать какой нибудь открытый концерт — все время проводили и пивные, и не пивные фестивали. Первый съезд партии закончился большим концертом в концертном зале «Россия», который был открыт для всех. Там был рок-н-ролл и Дима Маликов. А сейчас же будет много согласований, море полиции, рамки железные, контроль.

— Партию любителей пива многие воспринимают как прикол. Есть ли у вас политическая программа?

— В девяностые мы были все серьезными академиками с серьезной программой. И сейчас все говорят, что она нужна. Но если вы никак к политической власти не придете, что с того, если будет программа?

— Чтобы люди понимали, к чему они присоединяются.

— Безусловно. Но есть вещи, за которые надо бороться, — за здравый смысл, которого не хватает. Тогда все смеялись: вот, Партия пива, какая может быть программа. Но когда ее читали — ох! А потому что ее писали академики, там все было круто и серьезно. Но кому это было нужно? Никому. Не нужна партии никакая программа, ей нужно изложение программы в виде тезисов.

— Я про это и спрашиваю. Тогда у вас была довольно либеральная программа.

— А я и был, и остаюсь настоящим русским либералом. ПЛП для меня — Партия либеральных патриотов.

— Ну давайте все-таки вектор наметим. Вот у нас ***** идет. В девяностые вы выступали против войны в Чечне.

— Да. При этом больше всего голосов мы получили от военных, которые в этой Чечне находились.

— А теперь?

— Пиво — напиток мира. Теперь мы, понимая, что можно говорить, а что нельзя, хотели бы дожить до времен, когда наш старый гимн партии девяностых можно будет исполнять на любой улице и площади и это не повлечет за собой никаких последствий. Я считаю, что основа мира — готовность и способность идти на компромиссы и уметь договариваться, слушать и слышать.

Сейчас у нас в партии есть разные люди, в том числе ветераны СВО. Пиво должно объединять.

Наша партия — партия компромиссов, коммуникации, договоренностей, потому что пиво — это коммуникатор.

— Но мы же в России, почему не водка?

— Водка агрессивная, после нее люди дерутся. В Древнем Египте людей встречали со словами «Хлеба и пива». И в телеграм-канале партии я писал, что обезьяны стали людьми, потому что ели забродившие фрукты. А кто пьет водку, тот пропивает мозги. Хотя водка тоже хорошо — в разумных количествах. Одна из моих жен была из Кореи, и ее отец рассказывал, что они пьют водку только теплой — потому что так потребление легче контролировать, чтобы не терять лицо перед другими.

— У нас в стране большая проблема — алкоголизм. Не является ли Партия любителей пива его пропагандой?

— Не в пиве дело. Вся страна построена на недоверии к человеку. И пиво признали алкоголем только в 2011 году — а я считаю, нам нужна легализация. Но все понимают, что любой запрет только провоцирует спрос: можно закрыть все магазины, и люди все равно будут бухать по-черному. Есть страны, в которых потребление алкоголя на душу населения гораздо выше, чем у нас, но пьяных на улицах там нет.

Помимо генетической предрасположенности к алкоголизму есть социальные причины. Это болезнь людей, которые не нашли себя в жизни. Если у людей есть возможности себя реализовать, они не чувствуют себя одинокими, брошенными и покинутыми, не ощущают себя лузерами, то нет проблемы с алкоголем.

Спивается человек, который надломлен внутри: нет работы, будущего и кажется, что мир сошел с ума и завтра будет ядерная война. Проще набухаться.

— А есть ли в таком случае у партии планы по улучшению социальных условий россиян?

— Слушайте, наши польские коллеги попали в Сейм с лозунгом «Лучше не будет, будет веселее». Вы всерьез верите, что нам, Партии любителей пива, дадут возможность что то решать?

— Поэтому и возникает вопрос: зачем тогда возрождать партию?

— Потому что массовые гражданские явления становятся реальной политической силой. Даже если мы попадем в Госдуму, ну будет у нас 5% и несколько депутатов в парламенте. А там их 450! Вот и буду я там сидеть, как дурак. Хотя в девяностые я очень хотел в Госдуму, сейчас не хочу.

Власть все-таки рефлексирует, проводит исследования, опросы, смотрит, чего люди хотят, и иногда готова идти навстречу. Мы должны не просто генерировать идеи, а аккумулировать и усиливать запросы населения, стать их рупором. То есть влиять на власть через создание мнений, настроений, оказывать информационную поддержку. Я вообще сторонник прямой демократии и надеюсь, что мы однажды дойдем до того же, что и Швейцария, которая любой свой вопрос выносит на референдум.

Я поклонник Рэя Брэдбери и его эффекта бабочки, которая махнула крылышками — и все изменилось. Может, мы и есть та бабочка?

В девяностые я не осознавал свою силу. Я был несчастным человеком, меня бросила девушка, и когда я проиграл выборы, она мне позвонила, чтобы узнать, как мои дела. Я решил ее спросить, почему она меня бросила. Она ответила, что боялась, что у меня все получится и я с ней расстанусь, поэтому решила действовать наперед. Херней какой то занимались. Так вот, несмотря на то что я проиграл эти выборы, четверть россиян знает про Партию любителей пива, а каждый девятый готов проголосовать, потому что видит в ней надежду. Тогда я был всего этого недостоин и не был к этому готов.

— А теперь готовы?

— Я долго к этому шел. И мои подписчики, и дети меня поддерживают. Мой девятилетний сын сказал, что название нужно поменять на Партию мира и свободы. Я переживаю за своих детей, для них я все это и делаю.

Теперь у меня есть серьезный опыт, и я хорошо представляю, что такое выборы и как устроена современная российская политика. И думаю, что этот опыт может быть полезен для Партии любителей пива, которая в этот раз не претендует на многое. Борьба против «партии любителей водки» осталась в прошлом.

— Вы мне писали с предложением вступить в оргкомитет, потому что «партии не хватает женских лиц». Почему они нужны?

— Я об этом никогда не задумывался. Женские лица у нас были и тогда, но все равно процветал мужской шовинизм. Не так давно мне одна знакомая показала плакат, который мы использовали при выборах в Госдуму, и спросила: «Где тут женщина?» Восемь лиц, и все мужские, и я задумался. Понял, что времена уже изменились.

Когда я женился в первый раз в 18 лет, я был довольно консервативен: гендерные роли, все традиционно. С каждым годом своей жизни я становился все большим сторонником гендерного равноправия. Сейчас у меня в семье распределение ролей партнерское: кто может помыть посуду или посидеть с ребенком, тот и сидит. К отрицанию мужского шовинизма я пришел не сразу.

— Что вы называете мужским шовинизмом?

— Мужское превосходство и навязывание традиционных ролей. Я много работал над собой: был угрюмым, замкнутым и асоциальным интровертом и сторонником консервативных ценностей. А сейчас все наоборот.

— Кстати, насчет обделенных вниманием граждан. Кажется, женщины тоже относятся к этой категории: у нас все еще нет закона о домашнем насилии.

— Совершенно точно. Я знаю многих феминисток, мы дружим с Лолой Тагаевой*.

— А как вы относитесь к женским движениям?

— Положительно. Я всегда помогал женам строить блестящую карьеру. Сидел с детьми, поддерживал. Рано уходит, поздно приходит — молодец. Много работает — здорово, давай. Все они сильные самостоятельные женщины, занимают высокие посты. Сейчас у меня жена тоже сильная женщина, но домашняя.

— Вы много ссылаетесь на австрийскую Партию пива. Почему?

— Потому что я ими восхищаюсь: мне нравятся люди, которые лучше меня. Десять лет назад они получили 0,1% голосов, а сейчас — 12% и могут попасть в парламент. Их лидер уже десять лет долбит в одну точку, поэтому это большой пример последовательности для меня: нельзя бросать дело на полпути.

А я же испугался первых трудностей: когда мы получили маленький процент на выборах, я страшно разочаровался, уничтожил все архивы и постарался все забыть.

В 1995 году мне нужно было не нацеливаться на результат, а расслабиться и получать удовольствие. А для меня это была каторга.

Я долго не мог себе признаться, почему тогда решил стать политтехнологом — причем одним из лучших в стране. А потом понял: я хотел доказать, что могу. И тридцать лет ждал, как мушкетер, чтобы на этот раз все организовать по уму и с душой.

Я все делал неправильно: не нужно было выдумывать никаких плакатов и роликов. Нужно было собрать лучших людей партии и записать клип под Linkin Park и на все деньги запустить его в тяжелую ротацию.

— Есть мнение, что такие «партии приколов» перетягивают внимание избирателей.

— От кого к кому?

— Ну вот Явлинский вас критиковал.

— Явлинский — скучный и нудный чувак, с которым мы поругались еще в девяностые: он считал, что мы ерундой занимаемся, пока в стране демократия решается. У него даже в какой то программе было с намеком, что «не пейте пиво, пейте яблочный сок». А я ему говорил, что он социопат, который не любит людей, и ничего у него не получится. Так что его мнение не валидно.

Слава богу, что Партию любителей пива считают партией приколов. Потому что люди лучше будут голосовать за это, нежели за тех, кто их обманывает. Им нужна отдушина, честность. Вы бы проголосовали за партию приколов или за чувака, который вас разводит? Я думаю, что, даже если к власти придет оппозиция, ничего принципиально не изменится: эти люди из того же теста, обратная сторона той же медали.

— И кому же верить?

— Верить надо в себя. Когда мы в девяностых рассказывали, какие мы серьезные, нам тоже нельзя было верить. Один мой хороший знакомый рассказал, что ему звонил Надеждин и спрашивал, проект ли Администрации президента Партия любителей пива.

— А это проект Администрации президента?

— Нет. В Администрации президента ко мне лично относятся настороженно. Я мог быть политологом с телевидения, меня звал к себе Соловьев. А как то меня пригласили на послание президента России. Что должен делать там политолог? Писать о его мудрости. Что сделал я? Сфотографировал спящих и выложил в заблокированном ныне фейсбуке**. Больше меня не приглашали.

— В администрации Ельцина очень недолюбливали Партию любителей пива. Сейчас есть для вас какие то риски?

— Для меня есть, я стараюсь их обходить. Я думаю, сейчас в администрации про нас думают по-разному, но я хочу убедить их, что мы не классическая системная оппозиция и мы не претендуем на власть. Плод должен созреть. Я верю, что все изменится только со сменой поколения. Вот вам сколько лет?

— Двадцать четыре.

— У меня для вас плохая новость: вы никогда не будете в большинстве. Средний возраст россиянина — сорок два года, а в Казахстане, например, тридцать лет. У нас стареющая страна. Чтобы произошли перемены, нужно, чтобы молодых было больше. Но мы можем надеяться, что доброе и светлое зерно взойдет. Мне кажется, каждый человек должен выстраивать пространство вокруг себя и пытаться на что то влиять — мы все инфлюэнсеры в том или ином виде.

— Вы много пробовали пива за свою жизнь?

— Более чем. Когда я стал председателем партии, я решил коллекционировать пиво. И собрал около двадцати банок и бутылок из разных стран, в том числе немецкое времен Второй мировой войны — закрытое, не пустое. Все это стояло в офисе Партии любителей пива. Однажды, когда закончился съезд со всей страны, делегаты возвращались через офис, а я отсутствовал. Когда я пришел на следующий день, моей коллекции уже не было, все выпили. Я очень сильно переживал за людей, потому что пиво сороковых годов — оно могло стать уже отравой. Но никто не пострадал.

— Пиво — ваш самый любимый напиток?

— Нет.

— У основателя Партии любителей пива любимый напиток не пиво?

— Я хорошо к нему отношусь, но я люблю выбор. И хорошо отношусь к турецкой или сербской ракии, к итальянским или грузинским винам. Я всеядный.

— Где было самое вкусное пиво, что вы попробовали?

— Дело не в напитке, а в ситуации, в которой вы находитесь: пить сербскую ракию в Москве — не то же самое, что в сербской деревне, как и грузинское вино в Москве пить невозможно. Году в 1994–1995-м я был в чувашской деревне, где меня угощали традиционным зеленым пивом. Деревня, вечер, звезды, антураж — было классно!

У меня чудесные воспоминания, связанные с филиппинским и тайским пивом. Я пил пиво и в Турции полтора месяца назад. Наш сосед-турок оказался атеистом, либералом и любителем пива. Однажды проходил мимо меня с бутылкой и спросил: «Константин, вы любите пиво?» Я говорю: да. Он мне: «Вот вам пиво». Я говорю: спасибо. Мы заобщались, и я ему рассказал, что когда то был генсеком Партии любителей пива. Он погуглил, нашел статью в «Википедии», рассказал всем своим друзьям — и мы устроили пивную вечеринку, на которой еще и сами сделали пиво трех сортов.

Сосед мне сказал: «Ты был генсеком Партии любителей пива, а сейчас ты кто?» Я тогда задумался. Поэтому когда мы встретились с Шестаковым, я уже был готов действовать.

— Перечислите пять ваших любимых пивных баров в Москве.

— Пять не наберется: было два, но первый теперь отошел от пивной темы и стал подавать комплексные обеды. А второй — маленький и приятный 13 Rules. Когда я пришел туда в первый раз, сказал им, что они быстро закроются, потому что в этом помещении никакое заведение больше нескольких месяцев не выживало. Это я им сказал десять лет назад.

— Нужно ли любить пиво, чтобы быть членом Партии любителей пива?

— Нет.

— А пить пиво на заседаниях?

— Наш активный сторонник работает в Роскосмосе. Я у него спрашиваю: «В космосе был?» Он говорит: нет. Спрашиваю: «Космос любишь?» Говорит: да. Не обязательно любить пиво, чтобы быть нашим членом — у нас большую фракцию составляли непьющие. И, кстати, деньги на кампанию старой партии тоже нашел непьющий. Надо просто воспринимать пиво как символ коммуникации.

— Поделитесь вашим любимым анекдотом про пиво, который вы готовы рассказывать всем подряд.

— Он не смешной, но любимый. Два чувака у пивного ларька пьют пиво. К ним подходит третий, спрашивает: «Можно к вам присоединиться?» Они: «А как вы узнали про нашу партию?»

— По-моему, очень смешной!

— Два любителя пива — это уже партия. Мне кажется, как стране нам не хватает горизонтальных связей и умения строить коммуникацию.

* Лола Тагаева признана Минюстом РФ иноагентом.

** Принадлежит компании Meta, которая признана экстремистской и запрещена на территории РФ.

Ранее опубликовано на: https://daily.afisha.ru/relationship/27332-esche-po-odnoy-zachem-vernulas-partiya-lyubiteley-piva/

Печать