Россия и Сирия: вызовы, позиция, стратегия

Политолог, эксперт по Ближнему Востоку Мирзад Хаджим для медиахолдинга «Курдистан 24» – о ситуации в Сирии и российском присутствии в регионе.

В декабре 2024 года Сирия пережила коренные изменения, вступив в фазу новых геополитических сложностей и договоренностей. На фоне внутренних и внешних вызовов, которые угрожают перекроить карту влияния в регионе. Москва как исторический союзник Дамаска сталкивается сегодня с решающим испытанием в балансировании своих стратегических интересов с уважением к суверенитету Сирии.

На встрече с эмиром Катара 17 апреля 2025 года Владимир Путин вновь подтвердил приверженность России к сохранению Сирии как суверенного и единого государства. Это подтверждение не ограничилось политическим аспектом, но и включило искреннее желание оказать гуманитарную помощь сирийскому народу.

Исторические корни: партнерство, выходящее за рамки временных союзов

Глубину российско-сирийских отношений невозможно понять без обращения к эпохе холодной войны, когда Сирия была ключевым союзником Советского Союза в противостоянии западному влиянию. После распада социалистического блока Москва сохранила свое военное и дипломатическое присутствие в Сирии, но вернулась с новой силой после 2015 года.

После смены режима в 2024 году Россия переосмысливает свою роль – от военного сторонника до гаранта стабильности в сирийском государстве, подчеркивая приоритет оказания гуманитарной помощи. Однако эта официальная риторика скрывает глубокие противоречия и риски, наиболее заметным из которых является позиция по вопросу меньшинств, которые остаются самым слабым звеном в российской политике.

Именно меньшинства, к которым относятся курды, могут стать испытанием гибкости российской политики. Курды , представляющие собой влиятельную политическую и военную силу, требуют прав, как и другие представители сирийского народа (друзы, алавиты).

Москва демонстрирует явную сдержанность и выверенную аккуратность во времени и подходах, и такая позиция неотделима от внутренних соображений. С одной стороны, в Российской Федерации имеется значимое присутствие курдов, некоторые из которых являются активными в политическом и экономическом плане, развивают общественные и бизнес-проекты, полноценно встроены в социум. С другой стороны, Кремлю необходимо учитывать чувствительность поддержки любого из национальных меньшинств, чтобы не поощрять сепаратистские тенденции на Кавказе. Исходя из этого, Москва придерживается общей риторики, сосредотачиваясь на согласованных решениях под эгидой Дамаска.

Возникает ключевой вопрос: сможет ли Россия сохранить свой союз с Дамаском, одновременно учитывая требования федерализации, исходящие от других представителей

Российская Федерация сама при этом является моделью сложного федеративного государства, под эгидой которого находятся республики, края и области, обладающие различной степенью автономии. Эта федеративная структура возникла в результате долгой и многогранной истории России и многообразия ее этносов и культур. На протяжении многих лет Россия сталкивалась с проблемами управления этим многообразием и стремилась к балансу между властью центра и правами субъектов федерации. Например, республики с национальным большинством имеют право на сохранение своих языков, культур и традиций в рамках Конституции и федеральных законов.

Учитывая эту историю и опыт, Сирия, которая также отличается этническим и религиозным разнообразием, могла бы извлечь определенные уроки. Несмотря на значительные различия в историческом и политическом контекстах, принципы распределения власти, обеспечения прав различных народов и поиска формулы мирного сосуществования в рамках единого государства могут быть актуальны. При этом, необходимо подчеркнуть, что любая модель будущего Сирии должна исходить из воли самих сирийцев и всеобъемлющего диалога между всеми заинтересованными сторонами. Российский опыт федерализма может предложить определенные идеи или точки зрения, но окончательное решение должно быть чисто сирийским.

Утечка документа из архива ООН, опубликованная на сайте Middle East Eye в 2020 году и в газете Moscow Times, показала российский проект 2016 года, рассматривающий вариант выделения в Сирии четырёх автономных областей (побережье, Дамаск, курдский север, юг).

Хотя этот план тогда был отвергнут на международном уровне, некоторые эксперты считают федерализацию единственно возможным вариантом развития Сирии. Так научный руководитель Института востоковедения РАН Виталий Наумкин в своей статье в журнале «Россия в глобальной политике» подчеркивает, что федерализация Сирии может быть «единственной альтернативой» во избежание конфессионального раздела.

Сравнивая российскую модель (с 89 субъектами федерации) с сирийской реальностью, эксперт по конституционному праву Игорь Коваленко в своей книге «Федерализм и вызовы многообразия» отмечает, что российская децентрализованная система успешно справлялась с управлением этническим многообразием (как, например, в Республиках Татарстан и Башкортостан), но ее применение в Сирии требует гарантий для отдельных меньшинств.

Еще более глубокий вопрос: сможет ли Сирия, истощенная более чем десятилетней войной, построить согласительную систему без внешнего вмешательства?

Россия неоднократно выражала свою полную поддержку независимости, единству и территориальной целостности Сирии. Принцип невмешательства во внутренние дела Сирии также нашел отражение в ее заявлениях об отсутствии намерения навязывать сирийцам какие-либо политические проекты. Наоборот, Москва говорито своей готовности поддержать любой проект, одобренный властями новой Сирии.

Борьба с терроризмом: между российским опытом и волей сирийского народа

Россия обладает арсеналом опыта в борьбе с терроризмом, — от Кавказа до Ближнего Востока, — основанным на сочетании военной силы и социального инжиниринга. Программы семейного наставничества и сотрудничество с религиозными институтами направлены на искоренение самих источников экстремизма в обществе. Но Владимир Путин мудро повторяет, ¬– «Сирия должна встать на ноги сама». Ведь подлинная стабильность не навязывается извне, а рождается из воли самого общества. Тем не менее российские базы в Сирии остаются гарантией безопасности и рычагом воздействия в игре за региональное влияние. В котором не последнюю роль играет Турция.

Турецкие экспансионистские проекты на Ближнем Востоке достигают российских границ в проекте «Великий Туран». Несмотря на тесные экономические связи с Анкарой, Россия не колеблется в противостоянии пантюркистским проектам, угрожающим ее национальной безопасности. «Великий Туран» – геополитическая мечта турецких националистов – напоминает Москве, в том числе о роли Анкары в распаде Советского Союза через распространение идеи пантюркизма. Сегодня Россия проводит политику «мягкой силы» в отношении Турции: сотрудничает в энергетической сфере (проект «Турецкий поток»), но готова жестко реагировать на любое нарушение границ своих интересов. «Пробные» заявления Эрдогана против России демонстрируют игру в кошки-мышки между гигантами, где каждый пытается выиграть время, не разрывая альянс.

Амбиции России на Ближнем Востоке: обеспечение стабильности и экономических интересов

Москва продолжает играть роль гаранта региональной безопасности, оказывая поддержку Сирии в борьбе с терроризмом и экстремизмом. Президент Путин продемонстрировал политическую проницательность и мудрость в решении ближневосточных проблем, часто занимая сторону стран Ближнего Востока. Нельзя игнорировать и экономический аспект этой политики, особенно в условиях западных санкций против России, которые делают координацию с региональными странами в энергетическом секторе жизненно важной.

Россия готовится к новому этапу в своих отношениях с Сирией, этапу, который потребует от нее тщательного баланса между сохранением своих устоявшихся принципов, адаптацией к региональным и международным изменениям и ответом на чаяния сирийского народа во всем его многообразии. Вопрос о деталях российского видения политического будущего Сирии, особенно в отношении курдов, остается открытым, но нынешние тенденции указывают на то, что Москва стремится закрепить свою роль ключевого игрока в регионе, основанную на взаимном уважении и общих интересах.

Надо отметиить, что Россия сталкивается в Сирии с тройным вызовом:

– Внутренним: согласование поддержки центрального правительства и гарантии прав разных народов, населяющих страну.

– Региональным: балансирование между альянсом с историческими соперниками Ираном и Турцией;

– Глобальным: нейтрализация западного вмешательства без прямого столкновения с НАТО.

Несмотря на все это, Сирия остается для Москвы своего рода большой «шахматной доской», где проверяется ее способность превратиться из «военной силы» в «культурного актора», способного создать прочную стабильность. Успех здесь будет измеряться не количеством военных баз, а способностью России написать новую главу в истории Ближнего Востока. Главу, конец которой будет написан на языке интересов, а не идеологии.