Политика и право: кто кого?

Андрей Евгеньевич Клычков — губернатор Орловской области, представляющий КПРФ. Уникальный для представителя оппозиции опыт руководства регионом дополняют бэкграунд партийного юриста, руководителя фракции в Мосгордуме и члена ЦИК России с правом совещательного голоса. Концентрированная механика политической юриспруденции. И при всем при этом – удивительная коммуникационная открытость: готовность отвечать на любые вопросы и отсутствие многоэтажных придворных согласований.

Политконсультант, партнер Консалтингового бюро Т&М, эксперт Центра ПРИСП Антон Тимченко взял у Андрея Евгеньевича большое интервью.

— Андрей Евгеньевич, Вы пришли в политику из юриспруденции. Первый вопрос, возможно, покажется теоретическим, но он правда важный. А что такое, на Ваш взгляд, право, и как оно соотносится с политикой? Можно ли сказать, что одно является инструментом другого или же, на Ваш взгляд, это два абсолютно самостоятельных пласта социальной реальности?

– Я вообще считаю, что мне повезло. В том смысле, что была база, которая позволяет и по сей день формировать своё мировоззрение и отношение к праву, — в том числе, в политике. Потому что эти стороны общественной жизни непосредственно связаны между собой. Хоть зачастую между ними и идёт постоянный конфликт – между политиками, политическими решениями, с одной стороны, и правом, с другой. Поэтому здесь мне несколько проще: обладая хорошей основой, я активно на практике применял право в разных сферах.
Относительно, вопроса, который Вы задали, я бы не хотел уходить в научный дискурс. Отмечу, для меня принципиально важно: любая дискуссия о соотношении права с политикой должна строиться на основном моменте: право должно подчинять себе государство, а не государство должно подчинять себе право.

В нашей ситуации видно, что зачастую политические решения превалируют над правом. И если уж совсем так по-простому говорить, то всем известна фраза: «Закон – что дышло: куда повернёшь, туда и вышло». Сегодня зачастую так и происходит в общей системе координат. Поэтому я принципиальный сторонник того, чтобы, во-первых, отношение к праву было несколько другое. И это касается не только политиков. Зачастую у нас есть мнение, что только политики пренебрегают правом в плане его корректировок. Но у нас и общество не всегда готово воспринимать право как обязанность. И люди рассуждают уже исходя из норм морали, общепризнанных ценностей, что должно быть так-то. А то, что там в законе написано – ну написано и написано.

Повторюсь ещё раз, для меня принципиально важно, чтобы не государство себе право подчиняло, а право было основой для любой деятельности — и государства, и политиков. Если мы возьмём классиков, то политика – это всё-таки концентрированное выражение экономики. И зачастую многие политические решения связаны с перспективами, возможностями, искусством возможностей и лавированием в конкретных ситуациях. И ситуации нужно соотносить с правовыми режимами. Но этого невозможно достичь, если и наше общество не поймёт значение права, наличия обязанностей, которые право привносит в нашу жизнь. Я исхожу из такой простой логики.

— Андрей Евгеньевич, что называется, переходя к биографии. В 2001 году Вы вступили в КПРФ, начали работать в партии. Вам 22 года, Советский Союз уже 10 лет как не существует, а Вы почему-то вступаете в КПРФ. Не самый типичный выбор для молодого человека двухтысячных. Почему именно коммунистическая партия?

– Ну в 2001 году я не начинал работать в партии, я тогда вступил в партию. В то время я работал в уголовном розыске. И тот жизненный опыт, который был, – это, знаете, та самая возможность увидеть жизнь с «другой стороны». Не буду здесь углубляться в детали, просто в рамках той работы [в уголовном розыске] я увидел жизнь совсем с иного ракурса — не ту, которую показывают по телевизору. А ту жизнь, в которой дети-наркоманы просто выносят всё из квартиры своих родителей, а родители внутри этой же квартиры живут за сейф-дверью. И вот эти беды, эти проблемы, с которыми что-то нужно было делать, в общественном сознании в принципе это как-то не сильно афишировалось. В тех обстоятельствах я посчитал: необходимо делать что-то большее. Нужно что-то менять не просто в рамках защиты правового порядка, — общество надо как-то по-другому лечить. Выходом для меня в то время стало вступление в партию. И вот уже на протяжении 22 лет я не сожалею о том своём выборе. Более того, я и сегодня считаю, что принципы социальной справедливости, дружбы народов – насколько это актуально, тем более, сейчас – и коллективизм, имеют значение.

Мне так посчастливилось, что моя работа была связана с посещением огромного количества регионов. Для меня КПРФ это та партия, которая собирает людей не ради карьеры. Партия собирает людей с разными взглядами, иногда с жёстко оппозиционными взглядами. Но это люди, которые искренне радеют за изменения к лучшему. Зачастую бытует мнение, что [партийная позиция] это только лишь: «В Советском Союзе всё было хорошо, а сейчас по-другому, как-то неправильно». Могу разочаровать, тут абсолютно другой взгляд. Да, действительно, есть советский опыт, и мы должны его анализировать, мы должны его учитывать. Мы должны учитывать не только тот опыт, что был после 1945 года, но и тот, что был до. Почему мы выиграли Великую Отечественную войну? Как мы смогли построить страну, по сути, на руинах, когда не было ничего, и все были против нас? Сейчас и для тех, кто не хотел этого раньше замечать, проявилось: и после 45-го весь мир был против нас. И вот та техническая пауза в отношении нашей страны, которая была после 45-го года, она на сегодняшний день закончилась, у нас началась специальная военная операция. Всё это время это [противостояние] было, но наша страна смогла не просто встать с колен – смогла стать супердержавой. То, что произошло в начале 90-х годов с развалом Советского Союза, – это трагедия нашей страны. И наша задача на сегодняшний день – сделать всё необходимое, проанализировав советский опыт, его реализовать.

Если возвращаться к политике, то посмотрите: многие наши либеральные политические деятели всё рассказывают и про ущербность плановой экономики, и про пятилетки. Но посмотрите, чем мы сейчас занимаемся? Национальные проекты. Это что, не пятилетка? Это то же самое государственное планирование. Да ничего другого не изобретено. Мы постоянно на каких-то курсах повышения квалификации изучаем научные подходы к организации труда. Вы извините, это в советских институтах преподавалось. Так давайте признаем, то, что было в Советском Союзе, следует учесть, изучить, и всё что полезно – перенести в современную практику. Что не полезно, не нужно переносить. Более того, для сегодняшних государственных деятелей это прекрасная школа. Берём Ленина, читаем написанное до революции, – такое ощущение, что читаешь про сегодняшний день. Надо останавливаться, а то у нас так будет марксистско-ленинский диспут.

— Это действительно интересно. Глупо отрицать, что нацпроекты и законодательство о стратегическом планировании — это, по сути, переосмысление советского опыта планирования в экономике.

— Можно привести и китайский опыт. Мы сейчас пошли в сторону Китая, в сторону Юго-Восточной Азии. Почему Китай с осликов пересел на космические корабли, стал технологическим лидером в мире? Во-первых, они взяли лучший мировой опыт. С определёнными, скажем так, правовыми изъянами в плане авторских прав и того, как всё это было получено. Но, на самом деле, Советский Союз перед войной ровно тем же занимался. И технологический прорыв, когда мы преодолевали за короткий промежуток времени десятилетие прогресса, – всё то же самое было.

Но что сейчас принципиально важно? В коммунистическом Китае, с определёнными оговорками об идеологической составляющей выстроена идеальная школа воспитания управленцев. У них нельзя стать управленцем, не пройдя определённые этапы, что закладывает основу профессионализма и системного подхода. У них в каждом районном центре есть своя партийная школа. Дальше [обучение] идёт по уровням [выше] и доходит до странового масштаба. У них есть плановость, у них есть понятные задачи. И всё это на сегодняшний день, по сути, то, что они взяли у нас. А мы пытаемся придумать очередной велосипед, что, мне кажется, просто трата времени.

— В начале 2017 года Вы заявляли о планах выдвигаться кандидатом на предстоящих выборах мэра Москвы. А уже осенью Вас вдруг назначили врио губернатора Орловской области. Есть такая версия, что таким образом московские власти купировали угрозу на мэрских выборах, «избавившись» от молодого оппозиционного политика, поддерживаемого ко всему прочему парламентской партией. Насколько это соответствует действительности?

— За прошедшее время столько разных слухов было, что я уже запутался в этих историях и объяснениях, почему меня направили в Орловскую область. В моей деятельности меньше верь слухам, работай качественно и хорошо – вот главный принципиальный подход. Я действительно активно работал в Москве. Был уже 8 лет руководителем фракции в Мосгордуме. В 2014 году выиграл одномандатный округ у префекта Юго-восточного административного округа, в возможность чего никто не верил. И при тех обстоятельствах, несмотря на небольшой размер нашей фракции, мы смогли её увеличить в 2014 году, мы смогли увеличить рабочую базу. У меня были какие-то основы для того, чтобы представлять достойно партию на предстоящих тогда выборах мэра. И это не я заявил, это партийная организация определила, чтобы я участвовал в выборах мэра Москвы. Потому что у нас в партии, что самое главное, не «я» (с разными фамилиями) решает вопрос, – у нас партийная организация принимает решение, доверить кому бы то ни было ту или иную ответственную задачу. В этой связи я и работал. То, что сложилось дальнейшее назначение, этому способствовало много факторов. Для меня это был определённый вызов. Вызов именно профессиональный, потому что, как Вы здесь уже упомянули, у меня был опыт юридический, у меня был опыт политический, у меня не было хозяйственного опыта. И вот 6 лет работы позволяют мне накопить этот опыт и, как показывают результаты, достаточно успешно, исходя из наших возможностей.

— Андрей Евгеньевич, продолжая историю Вашего текущего опыта. Смотрите, с одной стороны, Вы – представитель конкретной партии. Причём мощной партии, которая очень по многим вопросам находится в жёсткой оппозиции по отношению к действующей власти. С другой стороны, как глава региона Вы встроены в единую властную вертикаль. Каким образом в такой конфигурации соблюдается баланс между интересами партии и административной системы?

— Могу открыть не секрет, конечно, но такой факт, что в рамках хозяйственной деятельности в отношениях между федеральными министерствами и региональными министерствами места политике практически нет. Потому что у тебя каждый день возникают вопросы: труба лопнула, крыша течёт, пешеходный переход нужно нарисовать, дорогу построить, завершать стройку детского сада, контрактация… Это ежедневная хозяйственная работа, в которой не до каких-то политических дебатов. С другой стороны, я возвращаюсь к тому, что существуют некие мои внутренние принципиальные подходы. Я постарался, исходя из региональных возможностей и наших возможностей здесь, в своей политике максимум внимания уделять социальному аспекту. Мы смогли в 9 раз увеличить финансирование строительства социальных объектов. Мы более, чем в полтора раза увеличили объём финансирования наших социальных обязательств. И, безусловно, крен в социальную составляющую для меня является принципиально важным. Для того, чтобы, исходя из наших возможностей обеспечить максимальную социальную поддержку тем слоям, которые нуждаются, ну и общество в целом. Работа по борьбе с бедностью – тут нам удалось значительно сдвинуться. Мы смогли существенно нарастить объём среднемесячной заработной платы по сравнению с 2017 годом (к 2023 году). Эта работа идёт. И я скажу, что какого-то внутреннего противодействия или противоречий между представителем КПРФ и представителями других партий в разных эшелонах власти на фоне хозяйственной деятельности нет. И здесь тоже не нужно ничего фантазировать. Более того, когда встречаюсь и с президентом, и с премьер-министром, и с рядом политических руководителей страны, мне задают вопрос: «Нет ли каких-либо сложностей в связи с тем, что Вы из КПРФ?». Уже много времени прошло, мы со всеми познакомились, все понимают, что и как мы можем делать, поэтому здесь политической составляющей нет никакой. То, что КПРФ – крупнейшая партия, да, я с Вами согласен, и более того, абсолютно убеждён, что это партия, за которой будущее.

— Андрей Евгеньевич, КПРФ активно выступает за избираемость мэров, – буквально недавно партия даже предлагала закрепить такое положение в Конституции. Однако если посмотреть на Орловскую область, то тут, если не ошибаюсь, из более чем 200 муниципалитетов на прямых выборах избирается глава только одного поселения. Есть ли тут некое противоречие между установками Вашей партии и административной целесообразностью? И какова вообще, на Ваш взгляд, оптимальная модель местного самоуправления?

— Это глобальный вопрос. Время не стоит на месте. Кроме того, у нас, к сожалению, часто меняются правила проведения выборов. Закон об основных гарантиях избирательных прав меняется регулярно, — какие-то новшества появляются, происходят какие-то изменения. Я достаточно долгий период времени занимался публичными правоотношениями, был членом Центральной избирательной комиссии России [с правом совещательного голоса], и могу сказать, что не всегда, по моему скромному убеждению, эти постоянные изменения закона идут во благо. Я считаю, что избирательная система, подходы в избирательном процессе должны быть таким фундаментом, который не должен меняться. Они должны быть понятны избирателю, они должны быть понятны субъектам избирательного процесса.

Что касается политических подходов и системного подхода [к местному самоуправлению]. Возвращаясь к нашему с Вами первому вопросу. Я не считаю, что в рамках общей системы [местного самоуправления] отдельные правовые подходы должны быть следствием индивидуальных решений отдельных политиков. Иначе по такой логике: пришёл губернатор от КПРФ – все мэры и главы поселений стали избираться, пришёл представитель другой партии через 5 лет – поменял всю систему заново. Тогда у людей просто не будет понимания происходящего, они запутаются. Ну и плюс мы же с Вами понимаем, что любой избирательный порядок или система всегда зависят в том числе от: а) целесообразности, б) возможностей, и в) как бы это ни звучало, от политического популизма. Хозяйственная деятельность – это совсем другое.

У нас есть много примеров, когда хозяйственная деятельность подменялась политическим популизмом – на управленческом уровне, имеется в виду, не системном, – и это приводило к не очень хорошим последствиям для людей, с точки зрения развития территории. Поэтому я считаю, здесь должен применяться общесистемный подход, который бы распространялся на всех. И в отдельно взятой Орловской области крайне сложно выстроить отдельную самостоятельную систему [местного самоуправления]. Тем более, что есть риск перехода к следующему этапу, в котором всё будет обратно ломаться. Я просто напомню, что в рамках законодательства о местном самоуправлении, предусмотрено несколько моделей наделения полномочиями глав как поселений, так и районных администраций. Сейчас у нас почти во всех муниципальных образованиях (кроме одного) формирование высшего руководящего хозяйственного органа местного самоуправления происходит через делегирование этих полномочий избранному депутату. Здесь проявляется народовластие – люди выбирают человека, и потом этого человека большинством голосов наделяют полномочиями уже исполнительного органа. С него снимаются полномочия депутата, и он переходит в исполнительный орган. В одном муниципальном образовании – в городе Орле – наделение полномочиям мэра происходит через комиссию, которая формируется и региональной властью, и органами местного самоуправления. На конкурсной основе комиссия выбирает кандидатуру из подавших заявки. И, по Вашей логике, это система несколько другого [неэлекторального] порядка. Но я повторюсь, у нас в городе Орле есть мэр, который является руководителем исполнительного органа, есть председатель городского совета, который раньше был мэром (сейчас поменяли название) – он выполняет представительную функцию, руководя горсоветом. В любой конструкции есть свои проблемы. Но мне кажется, сейчас наступает время, когда нам вообще надо задуматься о, скажем так, реформе местного самоуправления. Мы провели эксперимент в одном крупнейшем муниципальном образовании Орловской области. Это Орловский район — так, для понимания, это аналог Московской области для Орловской области. Муниципальное образование, которое окружает областную столицу, территории, которые, связаны между собой агломерацией. Мы провели реформу и создали Орловский муниципальный округ, в котором ушли от глав поселений, перешли к территориальному управлению. Тем самым сократили расходы на мелкие администрации. В силу того, что у них не было как таковых своих бюджетов, сейчас это люди, до которых доводятся задания, доводится бюджетное задание, исполняют свои полномочия, либо контролируют исполнение полномочий, сохраняя близость к народу и являясь представителями власти на местах. Мне этот опыт кажется очень позитивным.

Поэтому в течение года мы будем проводить анализ и рассматривать эту возможность.

Система коммуникаций общества и власти поменялась. Сейчас действует довольно большое число электронных систем, интерактивных систем, которые позволяют человеку гораздо быстрее дойти до власти. Раньше сельсовет должен был находиться рядом, потому что в него нужно было дойти. Он обязательно должен был заседать возле твоего дома. Сегодня не нужно никуда идти, ты с дивана власти ставишь задачу, а власть пытается её как-то решать. И это нормальное явление, этого требует жизнь. Поэтому сегодня власть должна быть рядом, быть в доступности. Но необязательно она должна находиться за забором, она может просто интерактивно выстроить систему коммуникации, при этом не тратя огромных средств на содержание большого чиновничьего аппарата.

— А вот, кстати, очень интересно про новый формат муниципалитета. Как на практике реализуется опыт муниципального округа – даёт позитивный эффект, или это скорее нежизнеспособная конструкция?

— Для нас это был сложный эксперимент, потому что в ментальности наших людей любые изменения – это что-то плохое. «Не надо ничего менять, оставьте как было!» Но мы же понимаем, что сельсоветы это большой штат людей: начиная от главы и заканчивая его замами и помами, бухгалтерия отдельно, юридическое лицо, печать, финансовые проводки… И мы здесь понимаем, зачем это нужно, когда у сельских поселений бюджет минимальный, зачем этот огромный штат людей?! С другой стороны, – качество этих людей. Сейчас у всех на слуху учёба губернаторов, учёба их заместителей, но я, к сожалению, не слышал, чтобы у нас активно занимались работниками органов местного самоуправления. И когда говорят, что нужно избирать всех глав поселений, глав районных администраций, не учитывают, что может случиться такая ситуация, что никто не захочет избираться. Потому что там минимальная заработная плата, она реально не соответствует тем ответственности, обязанностям и квалификации, которые возлагаются на представителей местного самоуправления. Так что может возникнуть такая ситуация, что никто не выдвинет свою кандидатуру. И что тогда делать? Тогда вводится временная администрация, и человека, по сути, назначают. Происходит то же, что и сейчас. Я абсолютно убеждён, что нам нужно всем, на федеральном и на региональном уровне, очень внимательно заниматься именно подбором кадров для местного самоуправления, и более того – смотреть основу их деятельности. Потому что странно требовать, чтобы муниципальная власть была качественнее и квалифицированнее представителей бизнеса или консалтинговых структур, при том, что зарплата у них в десять раз меньше. Знаете, любая сегодняшняя система управления страдает от того, что все самые квалифицированные уходят в бизнес, понимая, что там доходы гораздо выше и ответственности там в миллионы раз меньше.

— Избираясь губернатором, Вы проходили – и, судя по всему, этим летом снова будете проходить, – через процедуру «муниципального фильтра». Как Вы, Андрей Евгеньевич, оцениваете этот механизм? Считаете ли Вы, что процедура действительно обоснована, поскольку вовлекает политика, претендующего на должность главы региона, выстраивать коммуникацию с муниципальными депутатами, или же, как говорят критики, это лишь инструмент, позволяющий отсекать от выборов неугодных кандидатов?

— Я своё отношение выскажу отдельно, но для начала у меня вопрос к Вам как к юристу. А введение возрастных ограничений для избрания на ту или иную публичную должность – это отсекающий фактор или это фактор, который позволяет подобрать людей, которые уже готовы по возрастным, профессиональным или иным характеристикам, занять ту или иную должность?

— Андрей Евгеньевич, это классный вопрос. И действительно, в избирательном процессе невозможно обойтись без каких бы то ни было ограничений, требований, критериев или фильтров. Они всегда есть: «криминальный» фильтр, возрастной и так далее. Но вопрос обоснованности. В данном случае почему возникает столько критики и скандалов вокруг муниципального фильтра? Потому что российский электоральный опыт знает же разные модели, в том числе и прямые выборы глав регионов, когда не было никакого муниципального фильтра. Отсюда вопрос: насколько объективно необходим этот механизм сейчас?

— По сути: я действительно считаю, что муниципальный фильтр — это, скажем так, отсекающий элемент. И та дискуссия, которая идёт по муниципальному фильтру, пока ровным счётом ни к чему не привела. Это и партийная позиция, и моя личная, которую я публично высказывал как в более ранний период, так и сейчас: да – это отсекающий фактор. С другой стороны, вот Вы сказали про выборные модели разного порядка. Но ведь у нас же был период, когда у нас вообще назначали глав регионов представительным органом региона. Такая практика тоже была. Но пришли опять к прямым выборам. Так вот, возвращаясь к норме права и последствиям. Норма права есть. И, как мы с Вами говорили в первом вопросе, хотелось бы, чтобы нормы права управляли, а не ими управляли. Изначально эта норма появилась именно как управление политикой государством, политика стала управлять государством, а не право. Но на сегодняшний день этот отсекающий фактор стал в том числе играть положительную роль, как бы странно это ни звучало, с точки зрения построения партийной системы. Это сегодня заставляет партии, которые действительно хотят бороться за власть, заниматься местными выборами. Раньше муниципальная составляющая, как сложная, с точки зрения подбора и квалификации кадров, работы на селе, у многих партий — КПРФ к таким не относится — отталкивала от потребности идти туда; можно было заниматься либо практической деятельностью, либо политическим популизмом на региональном, более интересном уровне. Сегодня же, если партия всерьёз хочет заниматься политикой, нужно начинать свою работу с органов местного самоуправления, формировать свой, скажем так, костяк муниципального фильтра. Это сложно, это очень затратно организационно и финансово. Но если ты решил заниматься политикой, то занимайся по-настоящему.

Вот так тезисно проговорили, что КПРФ — одна из тех партий, у которых есть будущее. Это потому, что КПРФ на сегодняшний день, помимо идеологии, сохранила представительство своих партийных организаций абсолютно по всей территории Российской Федерации. И это одна из тех немногих партий, которая сегодня занимается активной работой, в том числе, на местном уровне, для формирования и муниципального фильтра тоже. Поэтому да, муниципальный фильтр — это фактор отсекающий, но, с другой стороны, для серьёзной политической организации это стимул работать повсеместно на территории Российской Федерации, на федеральном и на региональном уровнях.

— Насколько я знаю, на предстоящих в сентябре выборах в Орловской области не будет применяться дистанционное электронное голосование (ДЭГ). Не доверяете новым электоральным технологиям, это неактуально для орловского избирателя или дело в чём-то другом?

— У регионов спрашивали, кто хочет применять электронное голосование, и мы высказали позицию: мы в «пилоте» участвовать не хотим. Мы не готовы участвовать, потому что легитимность выборов определяется в том числе и восприятием населения результатов выборов и итогов голосования. Мне кажется, наше население ментально ещё только лишь подходит к новым информационным технологиям, с точки зрения голосования. Да, нам рассказывают про европейский опыт, про разные системы голосования – и по почте, и американский опыт. Там вообще не разберёшься, кто голосует по почте, – почта приходит позже выборов, как-то это потом учитывается или не учитывается. Мне кажется, должен пройти этап, когда и субъекты выборов, и избиратели должны понять возможность, легальность и безопасность этого механизма. Поэтому мы будем наблюдать со стороны, чтобы не торопиться, — я не считаю, что здесь нужно бежать, сломя голову, и всем что-то доказывать. Для меня это крайне важно, так как это выборы, в которых я планирую участвовать — губернаторские выборы. Чтобы люди, придя к избирательной урне, и проголосовав, понимали, что их голос будет учтён, будет принят и будет подсчитан, и чтобы не возникало никаких сомнений.

— Андрей Евгеньевич, что на Ваш взгляд, как человека, имеющего не только политический опыт, но и юридический бэкграунд, необходимо реформировать в архитектуре публичной власти, чтобы она стала эффективнее и справедливее? Три самых важных, на Ваш взгляд, решения.

— Если глобально, политико-управленческие предложения сходу... Первое – то, о чём мы с Вами говорили: не государство должно управлять правом, а право должно управлять государством. Принципиальный момент, который может предопределить стабильность системы органов публичной власти и восприятие населением как органов власти, так и своих прав и обязанностей.

Второй момент – сейчас на уровне государства принципиально важно заниматься подготовкой квалифицированных управленцев всех уровней. Начиная от органов местного самоуправления, заканчивая федеральными органами власти. Чтобы у населения не было даже ощущения возможности, скажем так, карьерных скачков не то, чтобы не обоснованных, но, чтобы карьерные скачки не приводили к дальнейшим неблагоприятным последствиям в силу непрофессионализма.

И третий аспект, он уже больше хозяйственный, экономический. У нас очень большая страна. С разнородной территорией. С разными, в том числе, бюджетными и хозяйственными возможностями, которые стали, наверное, следствием и той самой плановой экономики советского периода, разрушительным последствием 90-х годов. Но факт остаётся фактом: разнородность и экономики, и территориальности, и населенческой составляющей нашей страны очень большая. И мне кажется, надо прекратить дискуссии о двенадцати, двадцати или пяти агломерациях, которые у нас запускаются. Я всегда вспоминаю одну фразу, она вот уже на протяжении шести лет не выходит у меня из головы: «Голова у России может быть где угодно, сердце может быть где угодно, а русская душа, она на селе». Нам нужно сохранять село. Потому что сегодня и диверсификация агропромышленного комплекса приводит к тому, что вымывается сельское население. Люди перетекают в агломерации. Когда кто-то говорит, что это неизбежный процесс, важно понимать, что это неизбежный процесс только в одном случае, – когда для этого создаются условия. Нужно создать условия для обратного оттока, и тогда не будет возникать ситуации, когда вся налоговая модель построена так, что богатые остаются богатыми, а бедные остаются бедными. Вот эту диспропорцию нужно удалять. Либо в рамках национального проекта, либо в рамках государственного стратегического планирования формировать базовые направления для деятельности региона, в которые будут включаться: потребности населения, возможности и потребности территории для обеспечения бюджета. Мы с Вами так крутимся вокруг плановой экономики. Что из себя представлял завод «КАМАЗ»? Завод «КАМАЗ» представлял из себя народохозяйственную связь, где покрышки изготавливались в одном месте, двигатели – в другом, сцепление – в третьем, кузов – в четвёртом. И всё это позволяло обеспечить огромное количество людей работой, позволяло обеспечить добавленную стоимость в конкретном регионе. Орловская область, например, сельскохозяйственный регион – у нас, наверное, нелогично было бы строить какую-то химическую промышленность, но переработка сельхозпродукции логично бы у нас разместилась. Это снижало бы затраты, издержки и повышало бы закрепляемость людей на территории региона, останавливая переток вахтовым способом в Москву или иные крупные города. Такое государственное стратегическое планирование позволит нам сохранить и управлять всей этой большой территорией без каких-либо изъянов. Потому что у нас есть богатые регионы-доноры, есть регионы, которые постоянно находятся в бюджетном дефиците. Эту диспропорцию необходимо менять.

Ну и четвёртый момент, в добавление ко всему. Нам необходимо выровнять плату за социально значимый труд. Ничем не отличается учитель из Орловской области от учителя города Москвы, либо Санкт-Петербурга, либо Екатеринбурга. То же самое касается врача. То же самое касается социального работника. Все люди имеют равные права, и в том числе, равный доступ к социальным услугам. Для того чтобы мы сохранили базовые основы развития нашего общества, нам необходимо выравнивание оплаты труда этих работников.

— И завершая нашу беседу. Андрей Евгеньевич, какой совет Вы сегодняшний дали бы себе 22-летнему, да и вообще любому амбициозному молодому человеку?

— Если хочешь чего-то добиться, надо работать. И работать даже больше, чем от тебя требуют. Работать и учиться. Практика показывает: те, кто работают, те достигают результатов. Самое простое – сослаться на обстоятельства, отсутствие каких-то связей. Не в этом смысл жизни, не в этом цель жизни. Если ты работаешь, если стремишься, ты вкладываешься в своё развитие – будет результат. Всегда будет результат. Но для это должно пройти время. Для этого нужно испытать и определённые сложности. Но без этого не бывает никаких побед. Я бы и себе тогдашнему пожелал ещё больше работать. Больше учиться, получать знания, стараться применять эти знания на практике. Ну и всем молодым ребятам. К сожалению, зачастую на практике сталкиваешься с тем, что молодёжь, не получив ещё образования, требует назначения на руководящую должность с огромной зарплатой. Так не бывает, это путь в никуда. Все, кто хотят чего-то добиться, они все работают. Работают над собой, работают там, где имеют возможность. И тогда достигают результата.

Ранее опубликовано на: https://dzen.ru/a/ZHlOhNCTnDsiJ0a5

Печать